– Попробуй еще раз. Если ничего не добьешься до вечера, убей ее. Она слишком опасна, чтобы оставаться в живых.

Луия вздернула подбородок, но ничего не сказала. Между ней и Меджкой повисло неловкое молчание. Они переглянулись, затем снова посмотрели на Кадуана. Тщательно подбирая слова, Луия спросила:

– И кто должен выполнить ваш приказ?

Я наблюдала за Меджкой – тот не сумел сохранить бесстрастное лицо. Я практически чувствовала кипящую в нем жажду крови. Взгляд Кадуана тоже скользнул по Меджке.

– Ты хотел сделать это.

– Я заслужил, – ответил Меджка тихо, но так быстро, словно изо всех сил сдерживался, чтобы не заявить о своем праве раньше. – Я… мне нужно.

Кадуан молчал. Я гадала, звучит ли у него в голове, так же как и у меня, эхо сказанных Меджкой слов: «Почему мне нельзя утолить жажду мести, всего лишь отрезая пальцы человеческой твари, когда ради своей обиды ты готов уничтожить целую расу?»

Я подумала о лице Ишки и о том, что бы чувствовала, окажись он запертым в той темнице. Я знала, каково это – когда внутри зияет дыра, которую можно заполнить только кровью того, кто причинил тебе боль. Возможно, Кадуан тоже.

– Прекрасно, – наконец кивнул он. – Так и сделаем.

На губах Меджки заиграла яростная улыбка.

– Слушаюсь, мой король.

– Будь осторожен. Не стоит ее недооценивать. Луия, а ты позаботься об Эзре. Укрой его в надежном месте. Он прожил нелегкую жизнь, а сейчас безвреден.

– Куда вы идете? – спросила Луия, когда Кадуан направился к двери.

– Собираюсь подождать старого друга.

* * *

Кадуан не возвращался. Меджка в предвкушении скорой мести налил себе бокал вина. Я могла только порадоваться за него, – возможно, казнь Нуры принесет ему давно необходимый покой.

– Если захочешь навсегда попрощаться со своей старой подругой, – небрежно произнес Меджка, – думаю, лучше навестить ее сейчас.

Он искоса бросил на меня многозначительный взгляд. В конце концов, мы с ним всегда понимали друг друга.

Нура выглядела еще более жалкой, чем когда я видела ее в последний раз. На ее коже лиловыми цветами расцвели кровоподтеки, достаточно серьезные, чтобы бросаться в глаза даже под шрамами от ожогов. Они покрывали плечи, руку, всю левую сторону лица. Она была слаба и едва могла удерживать голову прямо. Руку с отрезанными пальцами обработали и перевязали, – видимо, Кадуан хотел убедиться, что пленница не умрет без его разрешения.

Я опустилась перед ней на корточки, и тогда Нура наконец пришла в себя. Она вздернула подбородок, словно собирая последние остатки сил для единственного гневного взгляда. Но я видела ее насквозь.