– Никому, даже Меджке, я не рассказывал о магии, которой обладаю, потому что хотел использовать ее по собственному усмотрению, не оправдывая своих решений перед другими.

– Ты использовал ее для создания теней.

– Не только теней. – Черты лица Кадуана исказились от боли.

Я посмотрела на свои руки. Мягкие, смертные, живые руки.

В голове одновременно пронеслось множество воспоминаний.

Потрясение и ужас на лице Ишки, когда он впервые увидел меня: «Как тебе это удалось?»

Голос Меджки той ночью в таверне: «И я даже не собираюсь спрашивать».

Нура: «Какую бы магию ни использовал твой драгоценный король, чтобы создать тебя, она не менее темная, чем моя».

И тут же – Эла-Дар под нашествием трупов.

«Нет ничего опаснее, чем жизнь, которой не должно существовать» – слова Кадуана.

«Ты с самого начала знала, что тебе не место среди живых», – насмехался голос в глубине моего сознания.

Меня. Он использовал эту магию, чтобы создать меня.

– Значит, никто не знает, – выдавила я. – Никто не знает, как ты меня создал.

Кадуан, словно не сумев сдержаться, сделал два шага вперед:

– Я не создавал тебя. Ты уже существовала. Я просто снова сделал тебя целой.

– Я…

Целой? Неужели меня можно назвать целой?

Я подошла, чтобы рассмотреть его вблизи. Темные полосы походили на вены или паутину. Они слегка пульсировали под кожей, словно в такт биению сердца. Даже находиться рядом с ними было неприятно, неправильно: чувство возникало такое же, как и в присутствии живых мертвецов.

Было больно думать о том, что нечто столь прекрасное, как биение сердца Кадуана, омрачено этой… порчей.

Я коснулась тьмы кончиками пальцев, и Кадуан вздрогнул.