– Утром мы все по-прежнему будем здесь.

И по какой-то причине, как и всегда, как и в тот день, когда она появилась в моем саду и сказала, что мир мог бы стать лучше, я верю ей.

И закрываю глаза.

ТИСААНА

Однажды, много лет назад, я сказала Максу, что построю лучший мир.

И я построила.

Годы так добры к нам. Вместе мы с Максом оставляем свой след в мире: восстановленная страна, открытая школа, Гильдия и, наконец, наши дети.

Дочь очень похожа на Макса, хотя у нее мои глаза и мамин нос. Сын, даже в три года, уже отличается задумчивостью и темпераментом. Он появился на свет с криком, как будто уже недовольный несправедливостью жизни.

«Я знаю, – хотелось мне сказать в первый раз, когда я обняла его. – Знаю, что здесь ярко, холодно и вообще слишком много всего, но мы защитим тебя».

И мы держим это обещание. Мы с Максом строим для них дом, надежный, безопасный, наполненный любовью. Мои дети никогда не узнают, каково это – убегать из дома посреди ночи. Им никогда не придется бороться за жизнь.

Но однажды вечером – дочери уже исполнилось пять лет – что-то меняется. Недавно она научилась заплетать косы, поэтому я позволяю ей садиться сзади и играть с моими волосами, пока я готовлюсь ко сну. И в такой привычный момент она задает вопрос, от которого у меня замирает сердце.

– Мама, – спрашивает она, – откуда у тебя на спине такие бугристые линии?

В комнату входит Макс, только что уложивший сына спать, и тоже резко останавливается. Мы смотрим друг на друга в явной панике, как будто оба внезапно осознаем, что в итоге придется сделать.

Мне, конечно, не нужно отвечать на вопрос сегодня. Дочка еще такая маленькая, ее очень легко отвлечь. Поэтому я целую ее в щеку и говорю:

– Хочешь узнать секрет? Твой папа очень, очень боится щекотки.

И это дает начало беспорядочной игре, которая заканчивается тем, что мы все катаемся от смеха по полу, Макс громко объявляет меня предательницей, а дочь начинает похрапывать задолго до того, как подходит время ложиться спать. Но позже той ночью мы с Максом лежим в объятиях друг друга, и я знаю, что мы думаем об одном и том же.

Мы не обязаны рассказывать нашим детям о прошлом ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

Но однажды прошлое и будущее столкнутся.

По какой-то причине эта мысль приводит меня в ужас. Мы приложили так много усилий, чтобы оградить детей от худшего наследия прошлого. Но в то же время все, что мы делаем, проистекает оттуда. Мы взяли самые трудные моменты нашей жизни и превратили их во что-то великое. Макс оживает каждый день, преподавая в доме, который когда-то преследовал его в ночных кошмарах, превращая кладбище в место роста и обучения, – что это, если не исцеление?