– Ей несвойственна излишняя доброта.

Никто не назвал бы Ниаксию излишне доброй. Но то же можно сказать о любом боге. Единственная причина, почему Аседжа не пожелала принять мою голову в качестве платы за голову Зрящей матери, тоже была весьма корыстной, и никакой особой добротой там не пахло. Я так и не понимала, зачем я ей понадобилась.

Ах да, она назвала меня полезной.

Атриус снова взял кинжал и стал вертеть между пальцами.

– Значит, этот кинжальчик предназначался для моего убийства.

Я стиснула челюсти, напомнив себе, что готова к подобному разговору.

– Да, – коротко ответила я.

Хватит с меня вранья.

– Знакомая штучка. Ты прошла с ним не одну сотню лиг.

– Да.

– С виду – заурядное оружие. Но когда я взял кинжал в руки – сразу понял, что он наполнен магией. – Атриус подбросил кинжал и ловко поймал за эфес. – А сделан надежно. Убивать умеет. И это пригодилось.

Естественно, кинжал умел убивать, если Атриус несколькими ударами отсек голову Зрящей матери. И кинжал ему очень даже пригодился.

– Арахессы серьезно относятся к своим заданиям, – сказала я. – И оружие подбирают соответствующее, чтобы убивало быстро.

– Чтобы быстро убивало вампирского воина.

«Я готова к подобному разговору», – снова напомнила я себе.

Я знала, что будет больно.

– Да, – сказала я и моргнула под наглазной повязкой, не обращая внимания на легкое покалывание.

Я не стану оправдываться. Объяснять тут нечего. Да и что еще я могла бы сказать? Атриус уже все видел сам, и правда ему известна.

С того момента, как я ослушалась приказа Зрящей матери, я была готова умереть за это. Предпочтительнее от его руки.

Атриус встал. Я тоже встала, борясь с головокружением.