– Я не убивала Зрящую мать, но готова взять ответственность за ее гибель.

Губы Аши скривились в презрительную усмешку.

– Для тебя мирские желания всегда были важнее деяний ордена. Никого из нас не удивляет, что ты злодейски убила Зрящую мать и легла под вампира, чтобы стать королевой. Неужели ты ждешь, что мы последуем за тобой?

Раньше ее слова больно бы ударили по мне.

Сейчас я не испытывала к Аше ничего, кроме жалости. В ней говорил страх, только и всего.

– Я ничего от вас не жду. Я постараюсь кое-что вам дать. Брать предлагаемое мной или нет – решать каждой из вас.

– И что же такое ты хочешь нам дать? – все тем же издевательским тоном спросила Аша.

– То, что очень долго скрывалось от всех нас. Правду.

Я вдавила пальцы в крупную соль и шумно выдохнула, стараясь справиться с внутренним беспокойством.

– От вас я прошу лишь одного: пожалуйста, выслушайте меня, – тихо сказала я сестрам.

Никогда еще за этим столом я не была честна с другими и собой.

Но сегодня я раскрыла душу и обнажила перед всеми нити, которые всегда старалась спрятать понадежнее. Я открыла арахессам не только себя.

Я открыла им правду.

* * *

Я внутренне собралась, готовясь услышать ответы сестер. Рассказанное мной наносило удар по всему, что они знали об Арахессии. Нас всех воспитывали в безоговорочной, непоколебимой вере в нашу богиню и в Зрящую мать. То, что я рассказывала сестрам… выглядело отъявленным предательством, а потому им было куда проще отвергнуть мои слова.

Кто-то не скрывал своей злости, перебивая меня язвительными замечаниями. Кто-то молчал, погрузившись в себя. Я ответила на все вопросы и привела все скудные доказательства, которыми располагала. Я предложила им побывать в замке и взглянуть на тело Короля питоры, превращенного в послушную куклу.

Мы проговорили несколько часов. Я рассказывала обо всем, что знала, а если чего-то не знала, так и говорила. Увы, вопросов, на которые я не могла ответить, было очень много, и это меня очень огорчало.

Душевная боль и смятение, испытываемые сестрами сейчас, откликались душевной болью и смятением во мне.

Непоколебимая вера друг в друга была нашим сокровищем. Мы очень дорожили этим. Я искренне горевала, когда из-за недавних событий она пошатнулась. Я вернулась сюда с намерением предложить сестрам вместе строить новую жизнь, однако это не умаляло трагедии того, что было разрушено.

Под конец встречи мы чувствовали себя изрядно утомленными. Все, что можно сказать, было уже сказано. Мы склонились над соляным кругом, погруженные в общее горе.