Мы проходим мимо прилавков с едой, с произведениями мастеров и украшениями. От кораблей на поверхности воды видны маленькие танцующие огоньки, слышится музыка, которая словно отражается от волн и аллей.

В нижней части гавани виднеются несколько открытых палаток, увешанных красивыми тканями и украшенных огнями, мы направляемся туда.

– Это что-то вроде публичного дома, только в форме палатки? – тихо спрашиваю я, обращаясь к Серре.

Она кивает.

– Мелех! – зовет Ремиэль.

Только когда он машет рукой, я его узнаю. Он сидит на подушках на полу палатки в окружении трех роскошных, полностью обнаженных женщин и манит нас к себе.

Я никогда не была ханжой, но в палатку входить мне неприятно. Женщины бросают непристойные взгляды не только на Марви и Эспа, но и на нас с Серрой.

Музыка здесь другая. На каком-то щипковом инструменте играет дама с белой кожей, белыми волосами и белыми глазами. Она почти не похожа на человека, но и ни на одну из этих великолепных нечеловеческих суккубов тоже не похожа, но кажется, она все-таки демон. Рядом с ней такая же белая женщина, совершенно обнаженная, лежит в шезлонге и поет высоким мелодичным голосом. Женщины танцуют на маленьких столиках, хотя я бы назвала это скорее оттоманками, повсюду на подушках сидят или лежат мужчины с женщинами в объятиях.

Мы приближаемся к Ремиэлю, а Марви попутно пытается избавиться от рук сразу нескольких суккубов. Они без конца гладят его грудь или ерошат ему волосы. Не то чтобы мне это нравилось. Но связываться с ними я не хочу. Они не только соблазнительно красивы, но кажутся очень энергичными и опасными.

Недалеко от Ремиэля сидит Филипп, рядом с ним нет женщины, и когда он видит меня, то мгновенно поднимается:

– Привет, сестренка.

Так он всегда называл меня, когда мы были маленькими. На сердце у меня теплеет.

– Чем мы заслужили такую честь? – спрашивает Ремиэль, целует обеих женщин и затем встает.

– Возьми их себе, если хочешь.

Я приподнимаю брови:

– Вообще-то они не товар.

Ремиэль смотрит мне в глаза:

– Я знаю. Но они хотят быть товаром.

Сначала я сомневаюсь. А когда приглядываюсь, то понимаю, что он прав. Они кажутся почти оскорбленными тем, что их до сих пор не «взяли».

– В другой раз, Ремиэль, – говорит Марви.