– Губки надуты у моей прекрасной госпожи. Если бы я был хитрее, я бы сказал, что ты правильно начала и не надо оставлять попыток. Немного больше чувства, немного больше доверия к партнеру…
– Пепел!
– Ах. Но я бесхитростен и весь перед тобой как на ладони. И не так хорош, как в лучшие времена. За каждый твой поцелуй – по стакану крови, но – увы! – они не расколдуют перегревшуюся жабку. В чем честно признаюсь. Увы мне, увы.
– Это что, признание в любви?
– Вроде того.
– Пропасть! Ты же поэт, Пепел! Где твое высокое искусство, где изысканные метафоры, изящные сравнения?
– Слов нет, – ухмыльнулся он. – Поток иссяк, и в горле пересохло. Правда, прекрасная госпожа, мне отчего-то больно говорить.
– Промочи горло.
Я сунула ему флягу и откинулась на покрытую мешковиной солому. Пощупала свирельку сквозь платье. Вздохнула. В груди у меня щемило, хотелось плакать. Увы мне, увы.
– Не летай, голубка, в горы, – пели хором принцесса и сын паромщика.
О любви и ненависти
О любви и ненависти
– Это заклинание, сладкие мои, любому эхисеро следует выучить наизусть. – Госпожа Райнара постучала пальцем по странице. – Именно оно призовет счастливого гения и раскроет душу для принятия его. И само заклинание, и действия, его сопровождающие, до́лжно выучить назубок, чтобы никоим образом не сбиться и не запутаться, ибо принятие гения – испытание нелегкое и требующее невероятного напряжения. Это огромное усилие воли и сосредоточение, и только правильно проведя ритуал, возможно воссоединиться с гением. Вы обе юны и легкомысленны, поэтому я прошу и требую, чтобы вы собрали все свои силы и внимание для последнего рывка. На праздник хлеба, который здесь называют Ламмас, назначена свадьба, и в первое или второе новолуние после свадьбы мы проведем обряд. Времени у нас чуть больше месяца, вы поняли?
Мы с Каландой радостно закивали. У Каланды пылали скулы. А у меня в груди теснило от восторга. Скоро! Меньше месяца! Совсем скоро!
И я все-таки оказалась права. Что бы там Райнара про меня ни думала, Каланда была главнее. Каланда считала, что я ей подхожу, и Райнаре пришлось смириться. Она разговаривала со мной ласково, как и раньше. Так-то!
– А почему после свадьбы? – спросила я. – Почему не раньше?