Каланда вытаращила на меня глаза:

– Ты умеешь говорить с покойниками?

– Не я. Грим с кладбища. Небольшая сделка.

– Боже мой. Зачем вы вскрывали гроб?

– Затем что малявкин грим заявил: в гробу нет тела. Где малявка этого грима подцепила, я не знаю.

Вернулась Корвита. Она прижимала тяжелый кувшин к груди, оберегая поцарапанную лапку. Мораг потянулась было за вином, но отдернула руку, а Корвита отскочила, плеснув красным на халат. Сестры сцепились ненавидящими взглядами.

– Вита. – Моя бывшая королева устало помассировала виски. – Вита, налей всем и сядь. Не время играть в гляделки.

Я отказалась, Корвита налила матери и себе и поставила кувшин в центр стола.

– А эта пусть сама за собой ухаживает.

Мораг ухватила кувшин и присосалась к нему, не обратив внимания на пододвинутый матерью бокал.

– Господи мой боже… – Каланда поморщилась, глядя, как дочь некрасиво и жадно пьет, проливая вино на одежду. – Мореле, ответь мне, зачем ты рвалась в дом и порубила моих людей?

– Хотела лахудре этой шею свернуть. Клестихе ощипанной, вороне вороватой. Потому что колдуном оказалась именно она. Невеста, каррахна, мокрое место!

Корвита сузила глаза, но промолчала. Каланда нахмурилась:

– Каким колдуном?

– Мы думали, тебя колдун украл! Злобный колдун украл и держит в плену!

– Я не крала маму, – снисходительно усмехнулась Корвита. – Я слишком маленькая была. Это она меня украла, если уж на то пошло.

– Малявка говорила, ты колдовала. Она тебя видела!

– Где? – напряглась юная леди Клест. – Когда?

Все обернулись ко мне. Я пожала плечами:

– Сегодня вечером, у перрогвардов. Я сидела в клетке со своим хвостатым дружком.