Теона занесла ножницы над золотой нитью.

– Убьешь ее – и никогда не получишь желаемого. Мне стоит сделать лишь движение, – сказала она ровным голосом.

– Желаемого? Я желал дать этому миру шанс на великую жизнь, а теперь хочу лишь уничтожить его. Ты разозлила меня, Ткачиха. Раз в этом мире никому нельзя верить, значит, в нем останусь только я! И я создам его заново.

– Убери от нее свои вонючие когти! – проревел Орсон, с трудом поднимаясь на ноги.

Муна взглянула на Великого Черного своими дивными глазами; казалось, Орсон прочитал в них все то, что она не успела ему сказать.

– Первородные в ответе за то, что создали, но не им идти дальше с этим миром, – прошептала она, – пришла пора новых богов. Мир не может меняться, пока мы смотрим назад. Новая богиня сможет перезапустить колесо жизни.

Она перевела взгляд на Теону и едва заметно кивнула, а потом прикрыла веки и взорвалась вспышкой ослепляющего света.

Валентин на несколько секунд ослеп, и в золотом мареве, стоявшем перед глазами, каждый звук обострился до невозможности. Он слышал отчаянный крик Орсона, слышал неровное биение сердца Вероники, слышал, как в небе хлопают крылья птицы, а затем он услышал, как отвратительно громко лязгнули старые ножницы. Когда он вновь обрел способность видеть, то обнаружил, что рядом с умирающей Вероникой лежала крохотная звездочка, а чуть поодаль от нее задыхающийся Мортел с обожженным вспышкой лицом отчаянно цеплялся за разрезанную нить своей жизни, пытаясь соединить ее вновь. Будь в нем хоть капля созидательной силы, возможно, что-то и могло бы получиться, но бог, смыслом существования которого было лишь разрушение, не был способен починить даже свою собственную жизнь.

– Что ты наделала? – кричал Мортел Теоне, плюясь черной кровью.

– Спасла мир, – бессильно ответила ему Белка.

– Ты ответишь за это… ты… – Голос его становился все тише.

Мортел начал корчиться, ссыхаясь и распадаясь на хрупкие лоскуты, похожие на пепел от горящей в костре бумаги.

– Ты думал, я не выдержу бурю, – сказала она ему на прощание, – но я и есть буря!

Теона хлопнула в ладоши. Поток ветра вдруг сорвался с ее рук и разметал остатки тлеющего бога вокруг, превращая смертоносную угрозу в кучку мусора.

Орсон, как будто не до конца осознавая происходящее, нетвердой походкой прошел мимо поверженного Мортела и упал на колени, приставляя руки к груди Вероники.

– Я обещал. Она будет жить. Хотя бы один из нас не должен потерять того, кого любит, – не оборачиваясь, сказал он.

Валентин на четвереньках дополз до звездочки, которая лежала на месте исчезнувшей и подарившей им всем победу Муны, и трясущимися пальцами поднял ее с пола, укладывая в колыбель ладони.