Вскоре Виктор сверялся с исписанными листами бумаги. Прочитав одну из строчек, он кинул на Киру одобрительный взгляд. Даже не просто одобрительный, а как будто восторженный. По крайней мере, взгляд этот разительно отличался от всех прежних.

Нет, у них определенно что-то происходит. Зуб даю. Пусть бес сколько угодно отбрыкивается, но между этой парочкой аж искрит!

– Слезы арахны делают любые изменения недопустимыми, закрепляют ритуал навечно, – сказал Виктор.

И тут до меня дошло.

– Если Платон их не использовал, значит… ритуал можно отменить?!

– Кажется, так. – Бес и сам выглядел ошеломленным, но быстро смахнул с лица нетипичное для себя удивление и осклабился. – Я же говорил, что найду какую-нибудь зацепку! Эта рыбка будет моя, никуда она от меня не денется.

– Слушай, я устал, – внезапно вклинился Виталик. – Или ты сейчас же объясняешься, что за рыбка и когда ты успел заняться рыбалкой, или я иду домой. Как ты понимаешь, я догадываюсь, что рыбка у тебя метафорическая. Все остальное – подробнее.

Виктор оглянулся на остальных свидетелей, но внезапно отмахнулся.

– Ладно уж, сейчас объяснюсь. Все равно так или иначе узнаете.

Он не стал углубляться в детали, но имя Платона произнес вслух, рассказал и о Нику Альбеску, и о том, что тот забрал его в теле Серпа Адрона, заключив с ним сделку. Про ритуал, про свои тайные встречи с Платоном в клубе.

Виталик присвистнул. Чем дальше углублялся Виктор в объяснения, тем сильнее вытягивалось лицо Киры. Лишь Макс оставался равнодушен. Мне кажется, он привык к тому, что у шефа вечно что-то происходит, – для него что древний вампир, что орк в чужом теле, все едино.

Моя роль в происходящем осталась тайной – Виктор не назвал моего настоящего имени и не навлек на меня лишнюю опасность. Даже с учетом того, что Альбеску снял метку и, по-хорошему, должен отменить вознаграждение за мою голову, бес сохранил мой секрет. Наверное, решил, что для дела он не так уж сильно важен – захочу, сама расскажу. Какая разница, Марьяна ли я Сциллова или безродная Мари? Даже без моего участия история получилась складной: Платон добровольно отдал себя Нику, чтобы спастись от арбитров и разъяренных братьев.

– Как вы понимаете, эта информация разглашению не подлежит. Это приказ. Виталик. – Виктор посмотрел на помощника. – На тебе кровной клятвы нет, поэтому предупреждаю устно. Не вздумай даже обмолвиться кому-то из братьев Адронов.

– Но…

– Ты всех погубишь. Если ты сообщишь арбитрам, то погубишь Платона, которого за темные ритуалы по переселению душ упекут в Теневерс на ближайшие лет тридцать, а то и пятьдесят. Если ты попытаешься сказать братьям – погубишь не только меня, но и их самих. Нику Альбеску красноречиво намекнул не лезть, куда не следует. Мы должны сначала во всем разобраться, а уже потом действовать. Слышишь меня?