– Чудесная новость. Вы же нам поможете приготовить это чудесное зелье?

– Я бы не хотела влезать в какие-то темные ритуалы… даже ради собственной дочери. Марьян, пойми. У меня только жизнь наладилась, твой брат совсем маленький. Я не знаю, кто твой друг и откуда он пришел. Я не знаю, чего вы добиваетесь и что на это скажут арбитры. Быть пособницей преступления – нет уж, увольте.

– Мам, я больше никогда ни о чем тебя не попрошу, – сказала я, поднимая взгляд. – Обещаю, я не помешаю вашему с папой счастью, я даже не полезу в вашу семью, если вы не захотите меня видеть. Обещаю. Это очень важно для меня. Пострадал хороший… человек. – Я сознательно не стала говорить «мужчина» или «орк», чтобы не вдаваться в ненужные подробности. – Он спас меня от Нику Альбеску, но сам теперь его пленник. Я не смогу жить, если не сделаю хоть что-то. Мам…

Некоторое время мама колебалась.

– Ладно. Но мне нужны недостающие части зелья. Уж извините, в кухонном шкафчике не храню.

А Платон хранил…

– Все будет. – Виктор хищно улыбнулся. – Мари, ты же поможешь маме с приготовлением? Вдвоем всяко веселее будет. А мне как раз надо решить еще один насущный вопрос. Кира тоже с вами побудет. Она не помешает.

– Да, конечно.

– Отлично. Я договорюсь, вам завезут недостающие ингредиенты.

Виктор поднялся и, поблагодарив маму за содействие, откланялся. Я увидела, что Макс и Виталик топтались во внутреннем дворе. Он махнул им рукой, мол, пойдемте. И обмолвился мечтательно:

– Пиццу что-то так захотелось… ребят, закажем по дороге?

Парни переглянулись и понимающе кивнули. Кажется, «пицца» – это какое-то их кодовое слово.

Я вернулась в дом. Отец спустился по лестнице, глянул в окно на уходящую троицу.

– Все в порядке?

– Да. Это действительно мои друзья. Мы поговорили с мамой, она пообещала помочь приготовить одно зелье. Я буду очень ей благодарна. Прости, что вломилась вот так, потревожила вас с мамой.

– Тебе не за что извиняться. Я безмерно рад, что ты, моя маленькая девочка, жива. Мои молитвы услышаны морскими богами. Правда, теперь я думаю, что твоя мать опять меня приворожила. В тот день, когда осталась в моем доме, когда рыдала на моем плече, – сказал отец не со злостью, но с тоской. – Кажется, она не умеет иначе.

– Что ты будешь делать?

– Не знаю. – Он потер переносицу. – У нас сын… и ты. Я не готов опять потерять вас. Немолод уже, чтобы искать новую женщину. Ира… неплохая, наверное. Нужно все обдумать, а не пороть горячку. Ты какое-то время погостишь у нас?

– Да, мне нужно помочь маме.

– Это хорошо. – По щекам папы вновь скатывались слезы. – Это очень-очень хорошо.