«Не надо», – вертелось у меня на языке, но Роджер уже все решил. Его семья нуждалась в нем.

Он обнял меня за плечи:

– Когда опасность минует, я пришлю весточку туда, где с нами обоими случилось что-то очень важное. Хорошо?

Он говорил зашифрованным языком, на случай если однажды кто-нибудь из эдвардианцев прочитает его воспоминания об этом разговоре и выследит нас.

– Мы вернемся, – пообещал я. – Как только минует опасность.

– Так что не прощаемся. Два месяца – это для Хроносов шестнадцать лет. Четыре месяца – уже больше тридцати. Только постарайся, чтобы вас не нашли.

Даже сейчас Роджер старался все предусмотреть. Он всегда заботился о других. Обо мне.

– И тогда ты нас разыщешь?

– Непременно. – Он крепко обнял меня и шепнул на ухо: – Не теряй времени. Надеюсь при встрече услышать много интересных рассказов.

Неужели мы прощаемся? Это не укладывалось в голове.

– И скажи Тристе…

Роджер выпустил меня:

– Скажу. А теперь иди.

Лакс неохотно высвободилась из объятий своего семейства. Ее лицо было мокрым от слез, но, когда Колетт шепнула что-то ей на ухо, она просияла искренней улыбкой. Лакс больше не пряталась.

– Танцовщицы канкана, на сцену! – приказал Вольф. – Выиграйте для нас немного времени.

– Где Тревор? – спросила Милли, озираясь.

Улыбка Лакс мгновенно погасла.

– Я справлюсь, – шепнул Роджер. – Беги.

– Но…

– Сюда направляются охранники Дьюи, – перебил Вольф. – Поторапливайся.