– Они боятся, – уверенно сказал Барт. – Не знают, что делать, и поэтому не стали со мной говорить. Мы продолжаем.

И мы продолжили – однако довольно быстро ситуация начала выходить из-под контроля. К нам стало присоединяться больше и больше препараторов – но у многих из них оказалось своё видение нашего протеста. Кто-то хотел, чтобы Барт требовал заодно с освобождением Строма уменьшения срока службы, кто-то считал, что стоянием перед дворцом мы ничего не добьёмся, и нужно переходить к более решительным действиям.

Мне так остро не хватало Эрика в те дни… В глубине души я понимала: окажись он среди нас, всё, должно быть, пошло бы по-другому. Он умел говорить так, что его слышали, умел убедить каждого, внушал уважение даже тем, кто его недолюбливал. Да, если бы он, как выразился Барт, выставил эту фигуру в своё время, она, я уверена, сыграла бы иначе.

Но мне не хватало его не только поэтому. Все эти дни я чувствовала его отсутствие, как чувствовала бы, должно быть, утрату руки или ноги. То, как он отверг меня после поцелуев, казалось теперь неважным и далёким. Он был моим наставником, моим другом – и, отгоняя мысли о сёстрах, на чьих счетах лежали теперь мои деньги, о разговоре с директрисой пансиона, я твёрдо знала, что поступаю правильно.

Уже на второй день одного из друзей Барта избили, когда он возвращался с площади домой, и после этого все участники забастовки стали передвигаться по городу только группами. Газетчики так и вились вокруг нас, но Барт запретил давать комментарии – зато в первый же день высказался глава Десяти, господин Орт, который заявил, что все участники забастовки, если они не остановятся, могут попрощаться со своим положением среди препараторов.

После этого несколько человек вернулись на службу – но, неожиданно для всех, присоединился почти десяток, причём были среди них и те, кто откровенно недолюбливал Строма.

Охранители владетеля с первого дня стояли неподалёку, взяв нас в кольцо, но не вмешивались – видимо, не получив чётких указаний.

– Они боятся, – снова сказал тогда Барт, и госпожа Анна кивнула.

– Они не станут позволять охранителям стрелять по нам. А если велеть им попытаться нас прогнать – кто знает, чем дело кончится? – она неспешно расправляла свои длинные чёрные перчатки, без которых я её никогда не видела. – Они не готовы на открытый конфликт. Но и отпускать Эрика сейчас – слабость.

– Зная двор, не удивлюсь, если прямо сейчас они спорят о том, как с нами быть, и никак не могут прийти к решению. – Госпожа Ивгрид, третья и последняя из Десяти, вставшая на нашу сторону, закатила глаза. – Хозяина нет дома, и они боятся получить трёпку, когда он вернётся.