Унельм снова взялся за замок – запереть его с помощью многострадальной шпильки оказалось куда труднее, чем взломать, но в конце концов что-то в недрах механизма с щелчком встало на место.

– Есть! – Омилия только что не приплясывала рядом с ним. Унельм едва не наступил на её подол, растерявший всякие остатки белоснежности.

– Вернёмся в сад? Там было тихо.

– Да, давай.

На ходу он не удержался, поймал её руку, стянул с неё перчатку. Их пальцы переплелись.

Здорово было идти рядом с ней, держать её за руку – и на миг ему ужасно захотелось промолчать и о Магнусе, и о Строме.

Широкая мраморная скамья у фонтана всё ещё была пуста. Омилия села рядом с Унельмом, прильнула, уронила голову ему на плечо. До сих пор она не вела себя рядом с ним так смело… нет, не смело. Так, будто рядом с ним она чувствовала себя дома. Будто он и был её домом.

– Я скучала, фокусник, – шепнула она. – И знаешь… здорово, когда есть кому поучаствовать в твоих идиотских затеях.

– Надеюсь, всё было не напрасно.

– Точно нет. – Она задумчиво теребила зацепку на юбке, расшитую прозрачными кристаллами. – Я пока не до конца понимаю… Ладно, честно говоря, я ничего не понимаю. Адела скрывает от меня что-то, что ей удалось узнать про Магнуса. При этом все эти письма подтверждают: они точно не друзья. Она искала союзников, чтобы снова выступить против него…

– Какое совпадение, так?

– Да… – Омилия потянула за нитку, и безупречный рисунок вышивки распался, а один из кристаллов скатился по юбке и запрыгал по земле. – Это так. Я об этом ещё подумаю… Может ли это быть связано с убийствами?

– Олке говорит, что искушение привязать к делу каждую мелочь всегда велико, но… благородная динна, которая не вылезает из библиотеки? Думаешь, она могла быть соучастницей в убийствах?

– Нет, конечно… – Омилия оставила наконец юбку в покое и снова взяла его за руку. – И всё-таки это стоит запомнить. Кстати, об убийствах… Я хотела поговорить с тобой об Эрике Строме. Я слышала, он под подозрением…

Он знал, что они должны поговорить о нём, – и всё же сердце Унельма упало.

– …Ульм, я ведь знаю его, – она запнулась, и кончик носа у неё покраснел. – Он – сложный человек, но он не убийца. Я в этом уверена.

– Ну, мне тоже есть что сказать об этом, – пробормотал он. – Но, боюсь, всё это тебе не понравится.

И он рассказал ей – глядя куда-то в тёмную глубину розового куста, как будто там, среди его колючих ветвей, было что-то, что занимало его куда сильнее Омилии или того, как она воспримет его слова.

– В общем, теперь я не знаю, что думать о Магнусе, – сказал он, всё ещё не глядя на неё, но теперь переводя взгляд на перепачканный подол, – но знаю, что ты была права. Магнус многое может, и я боюсь, что он и в самом деле подставил Эрика Строма… Каким-то образом он манипулировал Рорри, а потом и мной самим. Всё это время я шёл именно туда, куда он хотел. Даже «следопыта» он оставил мне неслучайно. Он хотел, чтобы я проследил за Стромом. И если он нашёл способ контролировать Рорри – мог ли он и Строма контролировать? Я хочу понять, был ли Рорри Курт убийцей, но мне нужно время, а его совсем нет. Я узнал, что Эрика Строма приговорили к смерти… говорят, по личному приказу твоей матери. – Даже не глядя на Омилию, он почувствовал, как она похолодела. – Олке мне не поверил. Мне нужно время, чтобы изучить тело Рорри, поэтому завтра я пойду в Совет Десяти и расскажу им всё. Я хотел поговорить с тобой, а потом… – Унельм осёкся, потому что грязный подол пришёл в движение.