Интересно, забрал ли Невен Мило из подземелья или малыш все еще утешает Лупу? И когда Селеста поймет, что ее тюремщик исчез?

Метла сделала три прыжка в воздухе, резко развернулась и чуть не сбросила меня. Снизу раздался смешок. Отлично.

Селия прислонилась к ограждению тренировочной площадки и наблюдала за мной. Чувствительные глаза стригойка прикрывала рукой.

– Привет, – окликнула она меня. – Хорошо спала? – спросила девушка, когда я относительно удачно приземлилась, а метла снова превратилась в заколку для волос. Сегодня на ней красовался зеленый цветок. – Неужели ты всю ночь провела в подземелье? Надо было мне пойти с тобой.

– Это и так было рискованно. Кто тебе передал? Николай? Он все еще здесь?

– Нет. Он только переоделся и отправился к королеве. – Остаток пути до палатки Илии девушка держалась рядом со мной. – Мне сказал Невен Антал. – Она произнесла его имя со странным акцентом.

– Ты должна быть благодарна ему. Он спас жизнь твоему брату. Разве он сам об этом не упомянул?

Сестра Николая нахмурилась:

– Нет. Он проверил Илию сразу после восхода солнца сегодня утром и лишь сообщил, что ты почти всю ночь не отходила от Алексея и Лупы и что без тебя они бы погибли.

– Только половину ночи. Потом уже он заботился о них, и раз они оба идут на поправку, то, вероятно, обязаны ему жизнью.

– А где ты находилась остаток ночи?

– Я осталась в замке, Бредика приготовила мне там постель.

Она нахмурилась.

– Николай тоже не возвращался, хотя королева улетела, если верить слухам. – Эта девушка чересчур внимательна, и если Селия могла сложить два плюс два, то и другие смогут.

– Ты знаешь, куда Селеста исчезла прошлой ночью? – попыталась отвлечь ее я.

– Нет.

В свой тайный армейский лагерь? Но почему именно прошлой ночью? Конечно, это не обязательно должно что-то означать, но Селеста ничего не делала без причины. В этом я не сомневалась.

Сегодня Селия надела поразительно красивое платье, которое не совсем вписывалось в атмосферу лагеря, и я задалась вопросом, для чего она так нарядилась. Платье было сшито из полуночно-синей струящейся ткани, а на шее на широкой черной шелковой ленте висел серебряный трикветр – символ плодородия, материнства и знания, сплетенный в вечном круге жизни. Я носила тот же символ в виде татуировки на внутренней стороне руки. Стригойка нервно теребила пальцами кулон.

– Я купила его, – тихо объяснила она, заметив мой взгляд, – чтобы никогда не забывать тебя. И Кирилла тоже. Не то чтобы существовала вероятность, что я забуду, но… как-то так. Моя жизнь будет очень долгой, если Селеста меня не убьет.