Для тех, кто бесчувственно смотрел на нашу с братом истерику, это просто один из рядовых случаев. Просто одна из смертей.

И как бы я сейчас ни хотела остаться на этом месте рядом с мамой и братом, как бы ни хотела выплакать все слезы и высказать все, о чем молчала и о чем уже не сможет услышать она, надо было брать себя в руки.

Я агрессивно начала тереть лицо ладонями.

– Алекс, – попыталась я обратиться к брату.

Только он не слышал. В его речи проскальзывали неразборчивые слова:

– Я же говорил! Говорил! Что-то не так!

Я обняла его так крепко, как только могла. Попыталась быть сильной для него. А он, в свою очередь, ответил мне той же стойкостью и той же эмоциональной поддержкой.

– Алекс, папу забрали, и вряд ли он вернется домой прежним.

– Главное, что он вернется! – Его пальцы сильнее впились в мою сорочку, а голос обрел ранее не слышимую мной взрослую для него окраску. – И ты!

– Ты обещаешь мне быть сильным?

Такая глупая просьба, ведь Алекс и так показывал силу, не свойственную его возрасту, готовность к принятию и прохождению испытаний. Он понимал куда больше, чем я могла предположить, и будто знал всю тонкую прослойку правды в происходящем.

– А ты?

– Да, конечно, – уверенно ответила я.

– Тогда я тоже.

Я сомкнула веки, когда краем глаза заметила, что маму перекладывают на носилки. Мне нельзя было смотреть на то, как ее лицо накрывают белой тканью, я бы надломилась уже в тысячный раз и вряд ли смогла выполнить обещание, данное брату. Но Алекс смотрел, он сильнее сжимал меня в своих объятиях, стискивал зубы и заставлял себя дышать глубоко и ровно.

– Достаточно, – послышался голос со стороны. Младшего брата стали оттаскивать от меня все с такой же небрежностью, словно щенка.

Тогда я вспомнила, что Алекс был в списке возможных безупречных светлых. Он находился в такой же опасности, как мама, как Джой и многие другие, легко подверженные идеально проработанным препаратам. И, если обратить внимание на ненависть к светлым, которая сидела в его сердце после всего произошедшего, он был опасен для светлого мира, даже не являясь по сути безупречным.

Забрали папу, заберут и его.

Я начала взглядом искать Дэйва, совсем позабыв, как ранее его уволокли прочь из зала. Попыталась найти хоть одно лицо, которое могло проявить сочувствие. Но в глазах у присутствующих отражался лишь шок, страх. И когда я заметила пристальное внимание старого друга, единственного не ушедшего с другими, не почувствовала и капли былого хорошего отношения к себе.

– Нейт! – воскликнула я.