Несколько дней мы решали, как лучше провернуть свою безумную задумку. Все это время каждый раз, когда Блэйку давали таблетку, подавляющую его силы, я отвлекала темных. Молодые парни ничему не учились и вновь клевали на удочку, как глупые, голодные рыбы. Благодаря моей хитрости мой сокамерник стал намного бодрее и сильнее, это прибавило ему уверенности в себе и подняло угрюмое настроение. С ним даже говорить стало чуточку приятнее.

Меня, как положено, тоже поили таблетками. Я стремительно шла на поправку, боль в районе шрама стихала, и у меня даже получалось проделать некоторые простые упражнения. Блэйк одобрительно заключил, что я готова к действиям. Только так ли это на самом деле?

Сутки назад, когда к нам пришли наши добрые друзья-охранники, один из них с насмешкой сказал, что завтра нас публично убьет новый правитель темных.

– Забавно, – сказал Блэйк, когда они ушли. – Он не справился.

– С чего ты это взял?

– Завтра ночью состоится что-то вроде коронации. Процесс передачи власти – важнейшее событие в темном мире. И раз дата назначена, то Правитель уверен в том, что Брайен готов. Ну, а мы с тобой поможем добавить в шоу перчинки.

Я воздержалась от комментариев.

Вообще не говорила ничего о Брайене. Только слушала сплетни, которые выбалтывали надсмотрщики, и молчаливо пережевывала их. Всем своим нутром я отказывалась верить в то, что теперь Брайен – пустая прекрасная оболочка, готовая выполнить любой приказ мерзкого Правителя. Удивительно, но Блэйк проявлял чуткость и не обсуждал со мной все эти кошмары. В ответ я больше не говорила колкости насчет Ребекки.

Настала та самая ночь, когда нельзя было больше медлить и, сидя возле бетонной стены, терроризировать мозг догадками. Пришло время бежать, преодолевая все рамки разумного.

Окно в душном подвале открылось автоматически, когда солнце скрылось за линией горизонта и небо покрылось россыпью сверкающих звезд.

– Готова? – тихо спросил Блэйк, разминая шею и плечи.

– Да, – соврала я.

На мне все еще была жалкая сорочка, вся грязная и влажная от пота и тухлых луж на полу. Все, что мне выдали, чтобы я не замерзла холодными ночами, это огромную черную тряпку, именуемую, по их мнению, пледом. Я легла лицом к стене и укрылась этим лоскутом.

– Эй, кто-нибудь! Ей плохо! – воскликнул Блэйк, при этом один раз слабо пнув по металлическим прутьям.

Я специально начала дрожать всем телом и рвано дышать, словно на легкие кто-то наступил огромным, грязным ботинком. Хотя я в который раз убедилась, что подобное состояние мне даже не надо было играть: просто стоило приоткрыть дверцу внутри сердца и вспомнить обо всех тревогах и опасностях, как неконтролируемая истерика лилась из меня бойким ручьем.