Дряхлая худая лошадка, тащащая за собой жалкое подобие кеба, остановилась на перекрестке. Старик кебмен повернул голову на крик.

– Отвезете мисс на Правый берег?

– Что? – Кора удивленно обратилась к Акониту. – Ты отсылаешь меня?

– Здесь небезопасно для моей богини. И уверен, твои родители скоро начнут тебя искать. Так что да, отсылаю, – он открыл дверцу кеба, придерживая. – Надеюсь, мое сокровище не будет слишком стеснено условиями.

Кора потопталась у входа, оглянулась на разгорающееся зарево пожара. А что она может сделать здесь прямо в этот интер?

– Я вернусь! – пришлось все же залезть в салон и опуститься на сиденье.

Аконит хмыкнул, ловя кисть Коры, и прижался горячими губами к ее пальцам, оставляя жаркий поцелуй, словно напоминая о совсем иных поцелуях… Щеки мгновенно вспыхнули от смущения и растерянности. Довольный своей выходкой, Аконит усмехнулся и захлопнул дверцу, оставляя Кору в полумраке кеба.

* * *

По возвращении, конечно, родители попытались вразумить дочь. К удивлению окружающих и себя самой, Кора закончила все истерикой.

Во-первых, потому что страх настиг лишь дома. Воображение подкидывало все новые исходы встречи со шпаной в Клоаке от простого избиения до надругательства, а затем воспроизводило сцену у ворот, которые в придуманной картине мира все же грузно рухнули вниз, разрубив девичье тело пополам. Смерть вновь прошла в дюйме, едва не сделав из Корнелии Нортвуд ничто – труп в земле без мыслей.

Во-вторых, получив явственное доказательство того, что Джон, Гилберт и Аконит – одно лицо, Кора поняла, что совсем запуталась. Все стало одновременно проще и сложнее. Проще, потому что теперь ответ был ясен, как никогда: Гил жив. И это было прекрасно. Сложнее, потому что Аконит убийца. И похоже, именно этот хитрый и уверенный, жестокий и сильный преступник как-то сумел вырвать мальчика Гилберта из лап смерти. Сложнее, потому что Джон стал для нее не просто напарником… И у Коры были разные отношения со всеми тремя: дружба, вражда и влюбленность. И теперь разум разрывался, силясь понять, что подсказывает сердце.

В-третьих, Кора устала. Все, чего ей хотелось – зарыться в одеяло, спрятаться от мира и спать столько, сколько возможно, не думая ни о чем.

Родители, поняв, что разговора не выйдет, а дочь, похоже, окончательно тронулась умом, сдали позиции. Кора наконец поднялась в спальню. Нужно было принять ванну, отогреться и расслабиться, но сил не было. На выручку пришла Эмма, впервые не встретившая сопротивления со стороны своей мисс, которая последнее время самостоятельно набирала ванну. Кора подумала, что ее камеристка наверняка разразится длинной тирадой о том, как мисс неразумна, но нет. Эмма, увидев стену Аконита, лишь негромко выругалась, сняла шпалеру, не заботясь о сохранности наколотых на нее бумаг, и отшвырнула в сторону.