– Как? – Кора захлопала глазами удивленно.

– Не смотри на меня так, не говори таким умоляющим тоном. Я и без того не могу противиться твоей воле… – он прикрыл глаза, массируя виски.

– Она права, мальчик, – заметил Кристофер. – Хадс! Да я сам бы этих тварей перебил за то, что они совершали! И я не сужу тебя, потому что, чего уж там, и мне приходилось убивать. Но у меня с армии было на это разрешение Короны. Но убийства счастья не приносят, а месть… Местью нельзя жить. Ты еще молод, у тебя столько времени впереди. А что до тех ублюдков… Мы придумаем что-нибудь. Я подниму архивы, а Кора, как Рубиновая дама, всколыхнет общество. Они не отвертятся.

– Не…

– Пожалуйста! – воскликнула Кора, мешая Акониту ответить. – Пожалуйста. Дай нам с твоим отцом хотя бы шанс помочь.

– А если не выйдет?

Ответ был очевиден, потому все промолчали. Если не получится, то Аконит сделает то, что уже делал – найдет их и убьет.

– Ладно, – тяжело вздохнул Аконит. – Ради вас.

– Спасибо.

– Тебе нужен отдых, старик, чтобы исцеление не пошло даром.

– Шутишь, засранец? Как я усну? Я же… – Кристофер не договорил: Аконит легко коснулся пальцем его лба, и дядюшка упал на диван, сладко похрапывая.

– Теперь ты, Корри.

– Что я? – она подтянула к себе кружку с холодным чаем, плескавшимся на дне.

– Уже поздний вечер. Разве тебе не нужно домой?

– До утра меня не хватятся. Не должны.

Аконит не стал спорить. Он поднялся, прошел к окну, отодвинул плотную штору, за которой оказалась дверь, ведущая на небольшой балкон, огороженный ржавыми металлическими перилами. Кора следила за тем, как Аконит выходит наружу, где разгоралась полночь. Он остановился у края, поднес сигарету ко рту и привычно щелкнул пальцами, вызывая огонек.

Кора поставила чашку на место и медленно встала с кресла. Неспешно, словно боясь спугнуть, она вышла на балкон. Аконит даже не обернулся. Пока он докуривал сигарету, царило молчание, разбавляемое заливистым лаем бродячих собак где-то внизу, на улицах Клоаки.

Произошедшее за день всплывало в сознании. Впервые на глазах Коры убили человека, но какого! Флетчер и близко не был хорошим человеком, он был тем, кто заслуживал кары, но должна ли она быть такой? После рассказа о лаборатории и о сотрудничестве с Людоедом жертвы казались преступниками, которые все же заработали именно то, чем расплачивался с ними Аконит, – смерть.

Более того, Кора не могла теперь ненавидеть его, как прежде. Если вначале он выглядел безумным таинственным убийцей, а потом предателем, то теперь он превратился в заложника обстоятельств, ожесточившегося, но еще не лишенного человечности. И спасти хотелось именно это – остатки доброты, которые еще тлели в сердце Аконита.