– Просто отстаньте. Она сама придет, когда нужно будет.

Люди в сером начали коситься на кирпичей, и им пришлось разойтись по столовой в разные углы. В какой-то мере это подействовало. 1923 действительно начала сама иногда подходить к ним, но ненадолго и не слишком близко.

– Я скучаю по ним, – шепнул как-то 5897, когда они низко склонились над тарелками с вязкой кашей. – Жаль, что так выходит…

– C`est la vie, – вздохнул 9888.

– Что? Я не понял тебя…

– Правда? – удивился 9888, подняв голову. – Но я же ясно выразился: такова жизнь.

– Ты сказал что-то другое. Совсем не так, как мы.

Позже Аконит понял, что 9888 в тот момент всего лишь говорил на родном языке. Но 5897 не знал еще, что другие языки вообще существуют.

Кроме ежедневных мучений от ядов, боли от драк и отношений людей кирпичам жилось весьма неплохо. Какое-то время. Потому что потом и драки прекратились, и яды перестали давать, зато у них начали даже не брать кровь, а выкачивать ее и раз в несколько дней увозить в Белую комнату, оставляя их там по одному. Внутри был только кирпич и Голоса. Несмолкаемые. Вечные. Они заставляли терять даже приобретенное. Потому что в какой-то из дней 5897 не вспомнил своих цифр, пока человек не пнул его, назвав по имени.

Это было куда страшнее физической боли. 5897 терял себя среди Голосов. Он рыдал, он боялся и смеялся, но не мог объяснить почему. Ему приходилось цепляться за спасительный образ рыжей богини, чтобы не потеряться в Голосах. Он звал ее иногда даже в Белой комнате, но там она никогда не появлялась. И 5897 забывал имя из цифр снова и снова, но никогда не забывал свое сокровище. Это было то, что не смогли отнять ни люди, ни Голоса.

То, что происходило в Белой комнате, было смазанным. 5897 знал, что всех отводят туда ровно на сегм, но внутри Белой комнаты сегм казался бесконечностью, а после выхода оттуда бесконечность казалась мгновением.

Голоса стали проблемой, потому что некоторые кирпичи умудрялись повторять то, что они говорили. Никто не обращал на подобное внимания, пока сам Флетчер не услышал на одной из проверок шепот. Такое поведение кирпича было странным, потому что все всегда смолкали, когда появлялись Лэнгдон или Флетчер, а тут…

5897 стоял, скрывая дрожь, потому что кирпичом, который что-то шептал, вторя Голосам, была 1923. Она начала шептать два дня назад, но первое время еще отвлекалась, когда 9888 звал ее, а теперь она будто существовала отдельно от других.

– Откуда ты знаешь этот язык? – едва слышно спросил Флетчер, наклоняясь к 1923.

Ее губы продолжали шевелиться, а глаза были пусты, но они едва заметно светились бирюзой. Ответа не последовало, и 1923 забрали. Забрали навсегда, больше никто ее не видел.