Наверное, уместнее было бы сказать «семья». Но это слово было им недоступно. На кирпичном заводе семьи нет, только «мы» и «они». И их троица была «мы». Ошметки группы, когда-то бывшей шестеркой. Теперь от нее осталась лишь половина.

– Только не говори, что мне опять придется помогать тебе, – дохнула дымом Донни. Зрачки ее были почти всегда расширены, из-за чего глаза казались темнее. Волосы она красила иногда полностью в черный, как Рие, а иногда только макушку. Теперь был период, когда она выбрала второй способ, и ее распущенные прямые волосы, которые давно не мылись, легли белыми и черными полосами, как у зебры.

– Можешь не помогать, но хотя бы выслушай, – ответил Аконит. На самом деле он уже знал, что Донни не откажет, потому что, как бы она не хотела забыть все, что было до Клоаки, а получив возможность отомстить Миллеру, она воспользовалась бы ею сполна…

Донни затянулась и откинулась на спинку дивана, недовольно щуря глаза от света. Рие все же распахнул несколько штор и даже окон, впуская и лучи, и свежий воздух, а теперь довольно развалился в кресле. Аконит решил, что самое время, чтобы рассказать им о Шарлотте. Он рассказал все так подробно, как только мог.

– Ты уверен? – Донни смяла тлеющий окурок в руке.

– Когда я нашел 0229, Голоса звали меня, – напомнил Аконит. – Я не знал, куда, но я решил пойти. И я увидел его. Потом Голоса пели, когда я нашел 8322 и 4716. Голоса пели и тебе, когда ты обнаружила наших младших.

Донни действительно нашла еще двоих из лаборатории. Девочку постарше и мальчика, который появился в лаборатории одним из последних. Теперь эти двое помогали Донни с делами.

– Голоса нам тогда не врали. Вряд ли соврали на сей раз, – пожал плечами Аконит. – Шарлотту убил кто-то из лаборатории. Кто-то из нас.

– Почему мы не нашли его раньше?

– Вероятно, потому что его не было в Клоаке, – ответил Рие. – Мы выплыли сюда. С нами, судя по всему, еще пятеро: двое предателей и двое твоих людей, и тот пацан, который позже взорвался. Еще был 0229, но его отпустили раньше. Плюс мы втроем. Итого?

– Девять. Мы знали о девяти. Но нас было больше. И вряд ли при взрыве все погибли. Но они куда-то делись. Или их куда-то дели, если точнее. Тот, кто организовал лабораторию, кто замял судебное разбирательство, тот, кому подчинялся Флетчер и другие.

Донни поежилась, залезая на диван с ногами и заворачиваясь в плед. Она нервничала. Впрочем, как и Аконит, как и Рие. Они не знали, кем было главное зло их жизни, но точно знали, что оно еще живо и все еще действует.

– Боюсь, мы все еще кирпичи того господина, – вздохнул Рие. – И полагаю, что ни я, ни ты, Белладонна, не сможем спокойно жить, пока не разберемся с этим.