– Уже поздно, милорд. – Она бросает взгляд на заходящее солнце.

– Мы ненадолго, вернемся еще до наступления темноты, – говорит Руван, ясно давая понять, что не потерпит дальнейших возражений.

Кэллос, по всей видимости, улавливает его посыл.

– Наш повелитель сам способен о себе позаботиться. – Он кладет руку на плечо Уинни. – А я, напротив, не откажусь от сопровождения.

– Ладно, – уступает она. – Все равно Вентос тщательно следит за порядком в академии. Но если вы не вернетесь через час, мы все дружно отправимся на поиски.

– От своих верных вассалов меньшего я и не ждал, – с улыбкой отзывается Руван, протягивая мне руку. – Пойдем?

Я хватаюсь за него, и нас уносит в темноту.

Но вскоре окружающий мир проявляется вновь. Перед нами высится здание, в котором я безошибочно узнаю академию. Руван показывал мне ее на миниатюре города. Впрочем, четыре колокольни и стрельчатую арку над входом трудно с чем-либо спутать. Для меня они навечно запечатлелись в этом городском пейзаже, связанные с невероятными обстоятельствами, ворвавшимися в мою жизнь.

– Сюда. – Когда мы входим внутрь, во всех движениях Рувана ощущается некая мрачная почтительность. Я следую за ним вверх по лестнице, не совсем понимая, чего ожидать. Внезапно он останавливается. – Это место… ты ведь не скажешь о нем жителям Охотничьей деревни?

– Клянусь.

– Что бы ни случилось? – Руван пронзает меня взглядом золотистых глаз, напряженно ища в моем лице ответ.

– Что бы ни случилось, – киваю я. – Если нам не удастся снять проклятие, Кэллос пообещал уничтожить информацию об Охотничьей деревне. И я обещаю сохранить в тайне все, что ты мне покажешь.

С его лица исчезает напряженность. Руван знакомым ободряющим жестом сжимает мне руку, но отчего-то сейчас в дружеском пожатии ощущается нечто более интимное.

«Мы полностью искренне доверяем друг другу. Когда же это произошло?»

Мы входим под главную арку.

И попадаем в небольшую комнату с каменным столом. На задней стене вырезан какой-то незнакомый символ, похожий на метку, которую оставляет кровная клятва, но я понятия не имею, чья она. Мы шагаем по коридорам академии, двигаясь в ту сторону, где за окнами лежат горы, потом спускаемся вниз и попадаем в другой коридор. Поначалу он выглядит вполне прилично, но когда мы минуем две комнаты и проходим в очередную дверь, становится довольно грубым и неровным. Такое впечатление, что строили его второпях, руководствуясь скорее отчаянием.

Меня охватывает необъяснимое беспокойство, к горлу подкатывает ком. Я тяжело сглатываю в стремлении хотя бы отчасти справиться с этим ощущением.