Каждое неровное основание кристалла, потускневшее без поддерживающей его магии некогда спавшего внутри вампира, олицетворяет мужчину или женщину, которые мечтали и жили своей жизнью, а потом оставили ее и погрузились в сон на всю долгую ночь.

– Наверное, не слишком приятно, – шепчу я, опускаясь на колени и проводя пальцами по граням кристалла, – заснуть и проснуться спустя тысячи лет.

– Само собой, это непросто. Порой на привыкание уходит не один месяц. Когда мы проснулись, Кэллос первое время целыми днями бродил по академии, а Лавенция молча сидела в своей любимой пекарне, – осторожно поясняет Руван, мрачно уставясь куда-то вдаль. – По сути, мы, хранители – не более чем призраки. И с момента пробуждения мы понимаем, что наши шансы вновь когда-нибудь увидеть своих близких практически равны нулю.

Отвернувшись от книги, Руван идет дальше вдоль рядов. Я молча следую за ним, представляя, как глаза вампиров смотрят на меня из-под опущенных век, обвиняя в своих несчастьях.

Неужели именно охотники древности наложили на них проклятие? Все возможно. Но даже если Руван прав и король Солос относился к первым людям почти как к животным, использовал их в своих экспериментах и убивал ради крови… так вел себя всего один вампир. Сколько же еще должны страдать эти мужчины и женщины, чтобы искупить вину своего короля? Сколько ждать, пока проклявшие их не сочтут, что долг оплачен сполна?

Кого тысячелетия назад с полным правом можно было назвать монстрами? А кого сейчас? Когда-то я твердо знала ответ, теперь же понятия не имею.

– Вот, – тихо произносит Руван, останавливаясь перед потемневшим обломком рубина. Я встаю рядом и, подчиняясь какому-то порыву, беру его за руку. Теперь мы совсем близко. Я рассматриваю его профиль, ожидая, когда он будет готов открыть, что творится у него внутри. – Здесь спал я.

– Когда тебя разбудили?

Я изучаю пустую оболочку; разбитый тусклый камень, лишенный подпитывающей его магии. Кажется, мы уже упоминали эту тему, однако у меня такое чувство, что я провела здесь не один год. В любом случае, я уже не та женщина, какой попала сюда. Тогда мой мир был предельно прост; сейчас все изменилось, в том числе и мое восприятие.

– Всего около года назад. Мой предшественник не спешил нас будить, чтобы к ночи кровавой луны мы еще оставались на пике силы. Он дал нам достаточно времени приспособиться, прочитать записи предыдущих хранителей, отточить навыки и слегка поразмяться, но не слишком много, чтобы мы не успели зачахнуть или, что еще хуже, поддаться проклятию.

Теперь я смотрю на Рувана другими глазами. Он родился совсем в иное время и вместе с прочими рос в Темпосте в период его упадка. И пока их мир рушился, они заточили себя в рубинах, не зная, когда им суждено – и суждено ли вообще – проснуться. И даже не представляя, что может ждать их при пробуждении.