В те первые ночи мы оба считали друг друга монстрами. В чем-то мы были правы, но во многом ошибались.

– Затем она заставила меня понять, что люди – вовсе не чудовища. Сама она оказалась обычной женщиной из плоти и крови. Теплой, со вкусом корицы и огня, чья кровь шептала о великой цели. – Руван немного теснее прижимает меня к себе. – Эту женщину я узнал настолько близко, что во мне пустила корни любовь.

– И что теперь? – шепчу я.

– Теперь я хочу знать, взаимны ли мои чувства. Какой мой облик для нее настоящий. Кто я для нее – монстр или мужчина?

Подумать только, когда-то я считала настоящим облик, даруемый ему проклятием. Но нет… Я поднимаю руку и касаюсь его щеки.

– Вот это твой истинный облик.

На лице Рувана отражается облегчение. Он сводит брови, зажмуривается и прижимается лбом к моему лбу. Благодаря нашей связи, порожденной его кровью и магией, я ощущаю его радость. Надо же, столько счастья может подарить простое понимание, что тебя по-настоящему видят.

Когда мы отстраняемся, я поднимаю взгляд на Рувана и невольно задаюсь вопросом, а видел ли его кто-нибудь до меня таким, какой он есть на самом деле, узнавал ли настолько близко. Возможно, я не первая. И не последняя. Но сейчас я здесь и вижу его… а он видит меня.

Не деву-кузнеца. Не охотницу. Не кровь, текущую в моих венах.

Флориану.

– Сейчас я хочу тебя, – признаюсь я. – Поцелуй меня.

– Да, миледи. – Руван подчиняется без раздумий.

Он целует меня медленно, легко касается губами моих губ раз, другой, потом крепко прижимается к ним. Этот поцелуй – знак того, что ему нужна именно я. И я целую Рувана в ответ – потому что хочу его и тоже в него влюбляюсь.

Когда Руван отстраняется, я открываю глаза и прошу:

– Прикоснись ко мне.

– Как?

– Как в нашу первую ночь. Хотя я еще не до конца понимаю свои желания, – признаюсь я и хватаюсь за него, давая понять, что вовсе не шучу. Пусть даже не думает отстраняться. – Я хочу познать твое тело. Покажи мне что-нибудь новое, лучше, чем уже было.

Руван облизывает губы.

– И что тебе показать?

– Что такое близость между мужчиной и женщиной, – выдыхаю я и заливаюсь румянцем, но тут же стараюсь взять себя в руки.