– Возможно, этими словами она хотела меня ранить, – предположила Одиль, неубедительно пожав плечами. – А может, она чувствовала, как силы покидают ее, и решила все рассказать, надеясь, что я позабочусь о детях. – Одиль посмотрела на Вэнса, но его взгляд был отстраненным. Он получил правду – без прикрас, только факты. От мысли о том, что, возможно, он не был ее… что она не была его… у Рен скрутило желудок.

На мгновение перед ее глазами промелькнула совсем другая жизнь. Жизнь дочери всеми почитаемого Локка Грейвена, обожаемой внучки и любимицы своего Дома.

– Потом на свет появился сын, – продолжала Одиль слегка охрипшим голосом. И видение изменилось. Рен и ее брат, рука об руку. Они вместе проказничали и никогда не чувствовали себя одинокими, потому что за ними присматривали любящие родители. Рен так хотела этого, и все же… Локк не был героем, он был убийцей. И Вэнс… независимо от ее истинного происхождения, Рен считала его своим отцом, в то время как ее мать оказалась совсем не такой, как она думала. Была ли она злой? Хотела ли она увидеться с Рен потому, что та была ее дочерью, или потому, что в ней текла кровь некромантов?

Мелькающие перед ее глазами образы, в равной степени соблазнительные и дразнящие, были не больше, чем мыльные пузыри – красивые, но хрупкие и недолговечные.

– Только… он родился больным. Не таким сильным, как дочь. Она появилась на свет с криком, идущим из самих легких, в то время как мальчик только слабо хныкнул. Тихо, как в могиле. Он даже не открыл глаза. Целительница покачала головой. Намекая, что он недолго пробудет в этом мире. Сама Равенна потеряла слишком много крови. Несмотря на это, она мне велела: отдать ее дочь в Дом Костей, назвать ее Рен. Для некромантов птицы считаются священными животными, олицетворяющими душу. И последнее, – подарить девочке кольцо, чтобы она знала о своем наследии. Затем мы привязали умирающего ребенка к груди Равенны, а ее, все еще истекающую кровью, посадили на лошадь. Она ускакала в сторону Одержимых земель, – к колодцу, я полагаю, – и ни разу не оглянулась.

Рен тихонько шмыгнула носом. Она не могла отвести глаз от своего отца… от Вэнса, который смотрел в пол.

– Так должна ли я была рассказать все это? Каждую кровавую, ужасную деталь? Или следовало придать ей блеск… точно так же, как мы поступили с Локком? Я… – Одиль громко сглотнула. – Я хотела, чтобы ребенок рос в любви, поэтому не рассказала тебе ни о Локке, ни о наследии некромантов. Рен считалась костоломом, так что никому не нужно было об этом знать. Я подозревала, что сын не выживет, поэтому умолчала о нем. Если честно, Вэнс, я пыталась уберечь тебя от боли. Шли годы, и я думала, что приняла правильное решение… пока до меня не дошли слухи о Королеве трупов, правящей на Одержимых землях. Поэтому я отправила гонца передать новости, кольцо и все то, что Равенна рассказала мне о своем происхождении. Я ничего не слышала о мальчике, поэтому не стала о нем упоминать. Как и Локка. Ты же знаешь, упоминание о нем причиняет боль нам обоим. К тому же, возможно, слова Равенны были ложью. Во всяком случае, так я пыталась себя успокоить.