Беатрис
Беатрис столько раз перечитывает письмо Софронии, что выучивает его наизусть, но слова все равно не приобретают смысла.
Я не смогла осуществить наш план. Знаю, мама из-за этого сочтет меня слабой, но я верю, что ты поймешь. Это было неправильно, и это не стоило таких жертв. Я не могла этого сделать. Но, похоже, мама слишком хорошо меня знает и поэтому лишила меня этого выбора. Уверена, что к этому времени вы уже получили известие об объявлении Леопольдом войны. Это подделка, но это не имеет значения. Я могу надеяться лишь на то, что ты освободишь лорда Савеля и отправишь его домой. Я не имею права просить тебя об этом, знаю, но думаю, что в глубине души ты тоже понимаешь, что это неправильно. Не думаю, что у кого-то из нас есть шанс противостоять маме. Не в одиночку. Но если мы будем работать вместе – если каким-то чудом Дафна будет заодно с нами, – я думаю, у нас есть шанс вырваться из маминой хватки. Освобождение лорда Савеля – это первый шаг, и я обещаю тебе, что буду рядом с тобой, невзирая на последствия.
Я люблю тебя, я доверяю тебе, и я скучаю по тебе.
Отчасти в этом нет ничего удивительного, их мать всегда называла Софронию мягкой, хотя Беатрис считает, что более подходящим было бы слово «чувствительная». В любом случае, это качество не служит бессемианской принцессе на пользу, и императрица сделала все возможное, чтобы укрепить Софронию. Но это не помогло.
Нет, что удивляет Беатрис, так это сила, заключенная в словах Софронии. Это не просто чувство вины или сомнения по поводу того, правильно ли они поступают, – этого Беатрис, возможно, и ожидала от своей сестры. Но действия? То, что Софрония действительно пошла против воли их матери? Это непостижимо для девушки, которую знала Беатрис.
Но, конечно, это восстание было напрасным, Софронии следовало этого ожидать. Всю их жизнь мать была на шаг впереди. Им всегда казалось, что она все видит и все знает. Но, с другой стороны, думает Беатрис, она всегда сопротивлялась и восставала.