Она решает держаться как можно ближе к правде.

– Я сказала матери, что хочу сама написать тебе о Жизелле, но, конечно, я знала, что она прочитает это письмо прежде, чем отправит, – она всегда так делает. Я написала не обо всем, о чем хотела. Я должна была быть краткой и просто сообщила, что Жизелла оказалась в Бессемии. Она прибыла туда всего через несколько дней после нас с Пасом – он тоже в безопасности, если хочешь знать.

– Хочу, – говорит Николо. – Он мой двоюродный брат и мой друг. По крайней мере, был им.

Беатрис заставляет себя подавить свой гнев, но больше всего на свете ей хотелось бы рассказать ему, что именно его дружба сделала с Паскалем и каково ему было в Братстве.

– В общем, он в безопасности, – говорит она вместо этого. – Хотя, осмелюсь предположить, он больше не считает тебя другом или братом. Об этом я тоже упоминала в своем письме.

– И это все? – спрашивает Николо, как будто заранее знает ответ, и Беатрис снова поражается тому, как хорошо он ее понимает.

– Возможно, там была еще пара колкостей, – говорит она.

– Ну же, Беатрис, – говорит он, медленно улыбаясь. – Я уверен, ты точно помнишь, что там было написано. Скажи мне.

Беатрис решает, что если он действительно хочет знать, то пускай. Было достаточно приятно написать их в том письме, но она получит гораздо больше удовольствия, высказав все ему в лицо.

– Я просто напомнила тебе о нашем последнем разговоре. Тогда я сказала тебе, что буду помнить тебя именно таким, каким я видела тебя в последний раз – пьяным, отчаявшимся и разочарованным, и что это воспоминание будет греть меня в самые мрачные часы жизни. Но вид Жизеллы, которую стражники уводили в цепях, мог бы вполне занять место того воспоминания.

Николо какое-то время ничего не говорит, делая еще один глоток вина.

– И? – спрашивает он через мгновение. – Так и случилось?

Беатрис позволяет своей самодовольной улыбке слегка дрогнуть, создавая ту иллюзию уязвимости, которую, без сомнения, ищет Николо.

– У меня богатое воображение, и, могу тебя заверить, его вполне достаточно, чтобы сохранить воспоминания об обоих ваших несчастных лицах.

Он смеется.

– Держу пари, Беатрис, что я в твоих мыслях так же часто, как и ты в моих.

Беатрис позволяет этим словам согревать ее ровно столько, чтобы Николо успел это заметить, но ни секундой дольше.

– Теперь твоя очередь, Нико, – говорит она. – Что тебе написала моя мать?

Николо делает большой глоток вина, и на мгновение Беатрис задается вопросом, ответит ли он ей вообще. Кажется, прошла целая вечность, но он начинает говорить снова: