Фраза точь-в-точь повторяла слова незнакомца из колбы:

«…С о п р о т и в л я й с я…м е р т в ы м…»

– Откуда ты это знаешь?

– Просто знаю! – рявкнул он, раздраженно потерев свой лоб. – Не спрашивай.

Вернувшись в кровать, я позволила Мартину дальше обрабатывать раны. Жар охватывал конечности, будто все горело настоящим пламенем. Похоже на галлюцинации.

– Сконцентрируйся на дыхании. Это просто сильный жар. – Мартин обхватил обеими руками мою ладонь.

– Я устала бояться и сдерживаться, – откровение вырвалось, как гейзер пустыни Арейны. Мысли путались, изображения обстановки смазывались в серую палитру.

Меняя компрессы, не отходя ни на миг, сенсор оставался безмолвным.

– Почему же ты молчишь? – вдыхая тяжелой, почти неподъемной грудной клеткой, я обратилась к нему.

– Потому что слова будут лишними.

– Я видела в тебе своего брата…

– Ты бредишь.

– Но я действительно вижу в тебе его, – едва ощутимым прикосновением я дотронулась до его щеки, – такие же ощущения…

Мартин убрал мою руку.

– Ты живой, но в тебе, Мартин, я вижу так мало живого.

Его тонкая рука дрогнула. Задумавшись всего на миг, Мартин снова принялся размешивать лекарства.

– Я видела, как ты смотрел на Дона. Все-таки в тебе есть что-то живое, глубоко внутри, но снаружи ты холоден. Или просто стараешься таким быть.

– А ты слишком горячая даже для того, у кого лихорадка.

– Голова кипит от мыслей, так шумно… Страшно. Пока я лежу в кровати, эфилеаны шепчутся… Нет… Шосс… Что я несу? Слова в самом деле похожи на бред.