– Сорок семь.

– Ха! Неженка почти полвека прожил, так и не познав…

Мартин спокойно осадил меня вопросом, который я благополучно проигнорировала в первый раз:

– Так откуда шрамы? – повторив, он оперся рукой на кровать и склонился, с любопытством рассматривая рваные линии, видневшиеся из-под тонких бретелек и спускавшиеся от ключиц к груди. – На теле много шрамов, большинство – обычные боевые раны, но мое внимание привлекли именно эти, – тонкие холодные пальцы неспешно прикоснулись к уродливым отметкам, проводя по ним сверху вниз. – Ты из-за этого не носишь открытую одежду? – не отрывая руки, произнес сенсор, пока я сделала один короткий вздох, выдавив из себя:

– Не трогай.

– Не глубокие, даже поверхностные, но огранка грубая. Заживали долго, скорее всего, гноились, из-за чего кожа плохо срослась.

– Никуда не смотрел, говоришь? – робко возмутилась я, ощущая прикосновение нежной руки к рваным линиям, всячески скрывая нарастающее волнение от подобной близости.

Мартин опустился на локоть, внимательно рассматривая шрамы. Я чувствовала его дыхание на своей коже, а вместе с этим подступающие мурашки. Еще ниже, и я почувствовала, как в мою согнутую ногу упирается что-то твердое.

Мартин оторвал пытливый взгляд от ключиц, и наши лица оказались почти вплотную друг к другу. Казалось, он был напряжен, но в то же время не отстранялся, наоборот – что-то, что упиралось в ногу, только твердело. Пальцы Мартина более не касались робкими движениям ключиц – он положил на них ладонь, постепенно спускаясь вниз. Глубоко выдохнув, как в истоме, он коснулся губами груди. Мы будто сопротивлялись животному желанию, которое так внезапно подкралось. Оно одолевало. Возбуждение пропитало комнату. Пропитало нас. Очертания сенсора, что до этого отталкивали, стали выглядеть желанно.

Прикасаясь к отметкам ведьм, Мартин дотрагивался до чего-то сокровенного, слишком личного. От волнения жар усиливался, заставляя легкие наконец-то дышать, будто отрезвляя.

«Слишком близко!»

Услышав мой глубокий вдох, Мартин пришел в себя – отстранился и выругался:

– Черти Джелиды… Я… я!.. Асера́таль! Да ты просто раздражаешь! Дикарка, молчи и не мешай мне работать! – выругавшись, а затем мастерски приняв непринужденный вид, Мартин вновь взялся за банки.

Вскоре он удалился из комнаты на кухню и оставил меня наедине с ведьмиными склянками и жгутами.

Присев на кровать и прислонившись к холодной стене, я как никогда прежде захотела увидеть Кайла. Было ощущение, что, если я расскажу ему, он поймет. Он всегда понимал меня. Чувство уверенности появилось тогда, когда мне удалось заглянуть в его бездонные глаза. А потом я впервые коснулась ночнорожденного и поняла, что доверяю ему не только на уровне инстинктов.