– Я услышал вас, мертвые. Сейчас я желаю поговорить с владельцем сосуда. Передайте контроль, – сдержанно обратился Дон, хотя внутри изнывал от желания узнать правду.

«Где зараженные, потомок?»

Элементалий склонила голову. Постояв неподвижно какое-то время, она снова выпрямилась, и по янтарным глазам, в коих блеснул слабый свет жизни, Дон понял, что сейчас заговорит сама Элен.

– Ты слышала наш разговор? – уточнил он.

Элен вытерла треснувшие губы. От безумных улыбок не осталось и следа, на смену им пришла легкая грусть.

– Слышала. Вы то и дело балаболили про эфилеанов Неизвестной войны и про заражение: что пропавших нельзя назвать эфилеанами как таковыми, что те уничтожат Кампус и всем на гнильной земле конец. Но я вот как-то плевать хотела на ваши вселенские проблемы. Сидела в черной комнате сознания, пока вы трепались, и все думала про свои, мирские проблемы, да никак понять не могла, откуда в эфилеанах столько ненависти к пламени. – Она на мгновение умолкла. В глазах пролетели события недалекого прошлого, ее жизни в Кампусе. – Ответь, Дон: есть ли в эфилеанской ненависти к огню моя вина?

Ее слова прозвучали как порыв того, кто стал жертвой обстоятельств истории, написанной красками ошибок прошлого. Старец понимал это, но ответить не смог.

– Как бы ни скрывалась от ядовитых шепотов горожан, от их взглядов – это место так и не смогло меня принять. Вроде никого не убивала, не устраивала самосуд, училась, жила, Топь тебя, простой мирской жизнью. Так почему же?

– У меня нет ответа на твой вопрос, – оборвал Дон и про себя подумал: «Но у тебя есть ответ на мой».

– Я прошла этот чертов экзамен и желала мира не себе подобным! – закричала Элен и нещадно застучала кулаком по груди. Как будто обиженный ребенок пришел к отцу излить душу, но тот лишь отмахивался от него. – Черт возьми, я любила это место! Десять лет в портовой дыре, скитания по гнильным тропам и ни минуты сомнения, что здесь я, так же как и все, смогу найти дом. Что здесь царит равноправие!

– Я верю, Элен.

– Топь тебя, тогда ответь же! Почему ненависть к огню не угасла в пределах белых стен?

Мартин, вскочив с места присяжного, почти вклинился в тираду Элен, но был молниеносно остановлен резким захватом Кайла.

Дон промолчал, и короткая нить терпения эфилеана огня начала догорать.

– Лицемеры, – с отвращением сквозь зубы прошипела она. – Светлый Кампус. Город равноправия… Ведьмы даже здесь остаются изгоями в глазах жителей! Сбыт нелегальной химии чуть ли не на каждом углу. Ночнорожденные бесчинствуют, оставаясь в подпольной тени. А что на счет стражи? Смотрители закрывают глаза на кровопролитные спарринги, зарабатывая на ставках. А зрители?.. Наслаждаются кровью! И это белый город мира и равноправия?