Создатель вновь остался безмолвным.

– Облитая красной краской дверь. Записки с рисунками Огенских полей и словами, что я здесь чужая.

– Я видел это, – наконец произнес Дон. – «Мои» глаза повсюду.

– Твои глаза повсюду?! – в ярости закричала Элен на старца. – Тогда видел ли ты, что сделал со мной смотритель?

Дон и в этот раз промолчал, и лишь с мест присяжных послышалось гневное дыхание ночнорожденного, знавшего правду.

– А еще скверна Сейджо… – Она схватила себя за голову и сморщилась. – Словно корка мертвецкой грязи под кожей! До сих пор!

– Элен…

– Я стерпела все, чтобы стать принятой! – надрывно закричала она, и по щеке скатилась горячая слеза. – Почувствовать тепло. Хотя бы немного. Я не просила ничего более! – Эфилеан склонила голову. Крик сменился на слезный шепот. – Поклялась, что вновь увижу брата… Гнильная земля, я поклялась белым маскам, что стану принята этим миром. – Раскрыв кулак, она взглянула на свою шершавую ладонь, и на нее упала слеза. – Наверное, кто-то найдет свое счастье в Кампусе. Но сколько бы ни била себя в грудь, сколько бы ни кричала – этим эфилеаном буду не я.

– Элен! – воскликнул Мартин, вскочив с места, но элементалий не обернулась.

– «Твои» глаза повсюду, старец. Тогда позволь задать последний вопрос: экзамен белого города проводит старая ведьма, и она – некромантка. Некромантия карается изгнанием. Известно ли тебе, создатель, что экзаменатор границы Кампуса… – Элен запнулась и закончила уже дрожащим голосом: – Прикасается к душам?..

Дон решительно произнес:

– Известно.

Лицо Элен накрыла пелена разочарования. Плотная, как глубины Тиртнесанского океана. Будто старец был последней надеждой в ее мечте о светлом Кампусе, и, сказав правду, он так же, как и остальные, по-своему предал ее кристально чистую веру.

Дон наблюдал, как прямо перед ним последний бутон цветка надежды пал.

– Даже ты… – Она сглотнула, уронив взгляд в пол, и обратилась к тому, кого не было на суде: – Брат… они все лицемеры. Я не могу привести тебя в город, где мне нет места.

Молодым созданиям сложнее всего смириться с несправедливостью мира. Их желания чисты, а вера непоколебима. Дон уже слишком стар, чтобы разделить эти чувства с ней, но были времена, когда он испытывал что-то подобное: осознание, что твоя вера уничтожена теми, кому ты доверял. Шаг за шагом, предательство за предательством. Продолжал верить до последнего, пока ситуация не заходила слишком далеко.

– Я была готова на все ради мечты, но… – расправив плечи, Элен хрипло прошептала: – Что бы ты ни решил, я… – голос будто надломился. – Я покидаю Кампус.