Падаю в ту силу, с которой он держит меня.

И опять я позволяю ему нести меня, баюкая на руках и в сердце, пока меня пронзают снова и снова.

Мое тело дергается. Агония, с которой жизнь вновь входит в руки и ноги. Мой дух бунтует, он сопротивляется теперь, когда настала пора вновь оказаться в плену физической материи. Слишком поздно. У меня нет иного выбора, кроме как отринуть свои желания и продолжать. Свет, великолепие, песнь – все они меркнут. Теперь есть только тьма. Тьма, которая кажется бесконечной, пока…

Мы резко поднимаемся из воды, хватаем ртами воздух. Он кажется тяжелым в моих легких, я словно запихиваю в горло камни, чтобы те гремели у меня в груди. У меня снова есть легкие. Легкие, конечности и тело. Это больно. Как же это больно.

Но я жива.

– Фэрейн!

Голос Фора. Отчаянный.

Я хочу заговорить с ним, облегчить его страх. Я пытаюсь повернуть голову, открыть глаза. Все кажется таким тяжелым, таким невозможно грузным. Мой язык во рту словно кирпич, веки – словно укрепленные железом ворота.

Сильные руки обнимают меня крепче. Затем вновь голос Фора, рычащий мне в ухо:

– Нет, нет, нет!

Плеск воды, затем по моей коже бьет холодный воздух. Каждое ощущение резкое и ужасное, это новая и мучительная боль. Меня опускают на участок голой земли, и я ощущаю каждый бугорок, каждый камешек, каждую травинку, впивающиеся в мою чувствительную кожу.

Ладони касаются моего лица, моей шеи, моих рук. Я чувствую мокрую тяжесть раздвигаемой одежды. Затем давление на коже. Фор. Он прижимается ухом к моей груди. На мгновение задерживает дыхание.

– Боги! – он выдыхает это слово, как молитву, и отстраняется от меня. – Ее сердце бьется. Да славятся боги, небесные и подземные!

Затем он долго молчит, звучит лишь его тяжелое дыхание. Наконец он вновь склоняется надо мной.

– Фэрейн, ты меня слышишь? – Его ладони обхватывают мое лицо. – Прошу тебя, Фэрейн, прошу. Открой глаза. Даруй мне хотя бы это.

Я должна ему показать. Но когда пытаюсь поднять веко, ничего не происходит. Я такая тяжелая, такая ужасно тяжелая.

Я слышу, как он делает вдох. В следующий миг он вновь возится с передом моего платья, его пальцы что-то ищут. Он находит серебряную цепочку моего ожерелья и вытягивает его из-под складок расшитой бисером ткани. Осторожно, нежно он берет одну из моих обмякших рук, кладет кулон с камнем в ладонь и заставляет сжать его пальцами.

Глубоко в сердце этого камня я ощущаю биение жизни.

– Живи, Фэрейн. – Его лицо, должно быть, близко к моему. Я чувствую тепло его дыхания на своей ледяной щеке. Его голос сдавлен и требователен. – Живи. Ибо ты – вся моя жизнь. Да проклянут меня боги за то, что не сказал этого раньше! Но я теперь не стану терять то время, что у нас есть. Я ни мгновения больше не стану скрывать от тебя правду: ты – мое сердце. Моя душа. Моя жена. С этого дня и до последнего я – твой, и ничей больше. Вернешься ты ко мне или нет, не важно. Я отдаю тебе все, все. – Он прижимается своим лбом к моему. Его тело сотрясает всхлип. – Только живи, Фэрейн. Умоляю тебя, живи.