Наступает тишина. Наверное, Вик вспоминает, что я натворила в Гейзеле.

– И все же это место тебе незнакомо.

Вот тут он ошибается.

Потому что, несмотря на разрушительный дождь, затопивший Бриол… это место мне знакомо. Прошло больше двадцати лет с тех пор, как я была здесь в последний раз, но я знаю этот город от и до. Земля слегка гудит под ногами, как будто тоже меня узнает.

– Я пойду с тобой.

– И я, – говорит Эмони, встав с другой стороны от меня.

– И я, – добавляет Лудогар.

Из дома выходят вульмины и собираются вокруг меня. От их молчания исходит тихая поддержка.

В груди всплывает благодарность, как мыльные пузыри, поддерживая мое отягощенное горем сердце.

Вульмин в полном составе идет за мной, и мы начинаем брести по Бриолу.

Наши сапоги хрустят по пыльной пене из пепла и грязи. Каждый так и норовит подвернуть лодыжку из-за обломков под ногами. Больше всего обломков раскидано по краям, где лежат самые руины. Но на этих руинах из пепла снова пробивается растительность – они прорастают сквозь самые мелкие щели, прорываются в проломленных потолках, свисают с покосившихся стен.

Несмотря на разрушения и заросли, мои ноги как будто знают, куда идти. Что-то тянет меня вперед. Возможно, какое-то давно укоренившееся воспоминание. Или, может, что-то иное влечет меня к упокоившемуся сердцу города.

Вульмины молчат. И когда мы пролезаем через особо трудные места, и когда приходится растаскивать деревянные шпили, преградившие путь. И когда мы пробираемся через здания и помогаем друг другу переступать через огромные обломки. Все они просто следуют за мной без колебаний. Позволяют мне увести их в мое прошлое.

Пока, наконец, ноги не приводят меня сюда.

Это место когда-то было живописной улицей. Передо мной двухэтажный дом, превратившийся в лачугу из сваленных в кучу плит. Каменные глыбы, стиснутые ржавчиной и пеплом, пробитая обуглившаяся крыша. Дом моего детства превратился в груду скелетов – одни только кости да зубы.

Воспоминания вдруг обрушиваются на меня, словно, придя сюда, я открыла замок, который их сдерживал.

На этой вымощенной кирпичом улице раньше аккуратными рядами стояли дома. Я бегала туда-сюда, играя с детьми, а смех и крики звенели, как колокольчики.

Здесь росли деревья, которые напевали летом, с лозами, которые ниспадали до обнаженных корней перистым пухом. Мы прятались под их кронами, а в волосах звучала их песнь. Утром я бегала наперегонки с отцом до рынка, где он покупал мне теплые засахаренные ягоды, нанизанные на деревянную шпажку.

Я плавала в кристально чистом озере и без седла каталась на маминой лошади. Наблюдала за светоглотателями, когда они проезжали мимо, устраивая в ночном небе такие представления, что их видел весь город.