Я просыпаюсь с ужасной головной болью.

Эти напитки с копченой ванилью оказались слишком вкусными. Не знаю, сколько я выпила, но чувствуется, что много.

Светлая сторона?

Сейчас намного лучше, чем в те времена, когда я впадала в уныние в Хайбелле, пила слишком много вина и просыпалась с такой же головной болью.

Стоит мне открыть глаза, как череп простреливает боль, и я издаю стон. В животе бурлит, и мне хочется натянуть на себя одеяло и спрятаться под ним. Но не могу, потому как Эмони лежит на одеяле и угрожающе ворчит на меня, когда я пытаюсь его стащить.

– Только сдвинь меня с места. Я найду чей-нибудь ботинок и брошу его в твое красивое лицо, – ворчит она, не открывая глаз.

– А я позолочу твои волосы, и ты не сможешь оторвать голову от подушки, – бормочу я в ответ.

Эмони хрипло хмыкает.

– А мне нравится. Тогда вообще не нужно будет вставать.

Она права.

– Ну же. – Я пихаю ее локтем в бок. – Если я не сплю, то и ты тоже.

С ее поджатых губ срывается недовольный смешок.

– Злая ты какая-то после деревенского праздника.

– Да ты всю ночь храпела.

Эмони садится. Волосы у нее торчат в разные стороны, а оранжевые кончики спутались, и она пытается расчесать их пальцами.

– Соберу что-нибудь, чтобы ты вставила себе в уши.

Я фыркаю и свешиваю ноги с кровати, прикрыв один глаз.

– Не знаю, что мы вчера пили ночью, но было…

– Восхитительно?

– Да, правда. – Когда я встаю, меня качает в сторону, и я прижимаю руку ко рту. – Великие боги, кажется, меня сейчас вырвет, – говорю я сквозь пальцы.