– Я же сказал, что со мной все в порядке.

Ходжат хмыкает.

– Не думаю, сир.

Когда так говорит военный лекарь, то дела, наверное, и правда плохи. Но… три дня! Может, моя магия успела восстановиться? Может, я наконец-то смогу открыть портал?

Я смотрю на грудь, когда Ходжат заканчивает. Над сердцем участок кожи не такой черный, как вокруг – теперь он коричневатого цвета.

Я порываюсь сесть, но Райатт удерживает меня за плечо.

– Ты что делаешь?

– Мне нужно спуститься на кормовую площадку.

Он таращит глаза.

– Что? Нет. Ни в коем случае, черт возьми, нет.

– Я знаю, что хреново выгляжу, но чувствую себя лучше, – говорю я. – И три дня… может, за это время моя сила восстановилась. Ты же понимаешь, что я должен проверить. Должен попробовать. Ради Аурен. Ради нашей матери.

Он свирепо смотрит на меня, пока остальные молча за нами наблюдают.

– Хорошо, – нехотя говорит он. – Но сперва нужно поесть, а потом я пойду с тобой. Сегодня ты попробуешь всего час. И точка.

Я хочу было начать спор, но вмешивается Ходжат:

– Он прав. Вы должны поесть. Важно поддерживать силы, иначе поймете, что у вас их не осталось.

Я скрежещу зубами, но коротко киваю. Ходжат накрывает грудь прозрачной тканью, а закончив, берет меня за запястье и хмуро смотрит, как гниль под кожей извивается толстыми струйками. Он прижимает палец к вене и хмурится еще сильнее.

– У вас очень неровный пульс.

– Ну, лекарь, у него гниет сердце, так что, думаю, это оправданно, – сухо говорит Джадд.

– Выглядит так, словно кто-то высыпал ему на грудь угли, – ухмыльнувшись, добавляет Озрик.

Джадд разражается смехом.