– Дай взглянуть, Доммик.

– Ты не думала, что, возможно, уже достаточно насмотрелась? – Он с досадой вздыхает, встав передо мной и сжимая руки. – Позволь увести тебя. Я смогу перенести нас, куда бы ты ни пожелала. Если понадобится, я могу прятать нас вечность.

От его серьезного настроя у меня разбивается сердце, поскольку я понимаю, что он абсолютно искренен. Доммик сию же минуту унесет меня отсюда. Спрячет все эти жуткие виды и укроет нас в безопасном месте, окружив тенями, где нас никто не сможет отыскать.

Заманчивая мечта о затворничестве, и отчасти мне хочется принять его предложение.

Но я – Кольер. Я всегда была и навсегда останусь Кольер. Капитан погибает вместе со своим кораблем, а царица – со своим царством.

Я поднимаю руку и глажу Доммика по теплой щеке, и крошечные осколки льда на моей ладони тают. Когда я провожу пальцами по его коже, мои ногти кажутся поразительно голубыми.

– Спасибо.

Он с удивлением смотрит на меня.

– За что?

Горло сжимается от чувств.

– За то, что спас меня. – Я сглатываю ком, подступивший к горлу. – За то, что спас меня по-настоящему.

Доммик спас мне не только жизнь. Не только телом. У меня есть и очень омерзительные, очень некрасивые стороны, и я думала, что это никогда не изменится и что я вообще никогда не захочу меняться. В моей жизни было множество притязаний и горечи, разочарований и боли. Я не думала, что смогу от них когда-нибудь избавиться. Что смогу стать… лучше.

Он накрывает ладонью мою руку.

– Обычно люди не благодарят своих убийц.

На моих губах появляется легкая улыбка.

– Сомневаюсь, что нас можно назвать обычными людьми.

Он, соглашаясь, кивает, а потом опускает голову и смотрит на меня пронзительным взглядом.

– Уверена, что хочешь увидеть Хайбелл? Не лучше ли запомнить все таким, каким оно было прежде?

Отец говорил то же самое о моей матери. Что лучше помнить ее при жизни, чем при смерти.

Я качаю головой.