Но я просто не могу безропотно сидеть здесь, иначе сойду с ума. Поэтому занимаю себя делом.
Я умываюсь, заплетаю волосы, вычищаю золу и ставлю таз с новыми углями, хотя не уверена, что Рип вернется. Сворачиваю меха на своей половине. Разворачиваю их. Еще раз сворачиваю. Решив, что, возможно, стоит попробовать вздремнуть, опять разворачиваю. Ложусь. Не могу уснуть.
Нахожу три пиона, которые дал мне Ходжат. Они сломались и почти раскрошились, я беру тот, что сохранился лучше всех, и, оторвав сплющенный бутон, засовываю его в карман.
Оглядевшись в палатке, вдруг понимаю, что это небольшое пристанище стало моей отрадой и что завтра я уже сюда не вернусь. Вот и все.
В горле как будто встает удушающий ком, и я кладу руку на шею, словно это поможет от него избавиться.
Но нащупываю шрам, оставленный клинком короля Фулька. Чувствуя, как нарастает страх, вспоминаю тот последний раз, когда оказалась между двумя правителями. Мне чуть не перерезали горло.
Не знаю, каким чудом мне удалось заснуть, но это случилось.
Что-то меня будит, в воздухе будто произошли изменения. Я сажусь на паллете и протираю уставшие глаза. Потянувшись, расправляю платье и встаю, после чего иду к выходу и осторожно выглядываю наружу.
Мои сторожевые псы еще там, тихо переговариваются. Я надеваю пальто, осторожно натягиваю капюшон, хотя снегопада нет. Не забываю и про перчатки, рукава и воротник. Убедившись, что все в порядке, выхожу.
Оба стражника тут же вскакивают.
– Миледи, вам нельзя покидать палатку.
– Мне нужно воспользоваться отхожим местом.
Они переглядываются так, словно собираются запретить и это. Во мне роится раздражение, и я поджимаю губы.
– Ваш король и нужду мне запретил справлять? А ведь все может очень быстро испортиться, – невозмутимо отвечаю я.
Стражник слева краснеет, словно разговор о нужде его смущает.
– Прошу прощения, миледи. Конечно, вы можете идти. Мы вас сопроводим, – говорит второй мужчина.
Кивнув, я разрешаю им отвести меня от лагеря за насыпь, а затем в заросли голых деревьев.