– Выходит, намечаются переговоры? Возможно, битвы не будет? – Надежда хватается за мои руки, словно не хочет, чтобы ее утащили.

– Возможно. Но Мидас тоже кое-что потребовал.

Я замираю.

– Что именно?

– Подношение, сделанное нами с честными намерениями, – выплевывает он, словно не верит, что Мидас способен на честность. – Этот ублюдок нам задолжал. Это мы должны диктовать условия.

Я уже знаю, что он потребовал.

– Мидас хочет меня.

Озрик кивает.

– Да. Посланник доставил от Мидаса вполне определенное сообщение. Он сказал нам – тут цитирую: «приведите мне мою позолоченную фаворитку, и я позволю вашему королю Роту получить у меня аудиенцию». – Лицо Озрика перекашивает от недовольства. – Какой гнусный, высокомерный мерзавец, – говорит он.

Меня не удивляет послание Мидаса, как не удивляет и презрение Озрика.

– И ваш король действительно согласился? Он вот так просто меня передаст?

– Да. Вот так просто.

А вот это и правда удивляет, но не могу даже предположить, о чем думает король Ревингер или что он, возможно, замышляет, однако все это вселяет в меня беспокойство. Ведь не может же быть все настолько просто?

Я медленно выдыхаю.

– Ну, это ведь добрый знак, что короли желают договориться об условиях? Все имеет значение, если это может помочь остановить войну.

В ответ на мои слова Озрик вздыхает, словно я только что его разочаровала.

– Никогда не пойму, как ты это, черт возьми, терпишь это. Мидаса. Обращение как к питомцу.

– Знаю, – отвечаю я, а еще знаю, что голос мой звучит безжизненно, потому что меня охватывает оцепенение.

Озрик бурчит:

– Готова?