— Миледи д'Арлейн… — начал было лорд Тиу, но я хлестнула его таким непреклонным взглядом, что он сразу замолчал. — Миледи Фирруза…

Свекровь наконец обернулась, громко вдохнув, словно делая нам всем великое одолжение, лишь затем, чтобы увидеть меня, повернувшуюся к лорду Тиу.

— У меня во рту не было ни капли воды уже много часов! Как можно так обращаться с гостями… — поняв, что я не реагирую, она раздражённо рявкнула: — Да посмотри же ты на меня!

— Собираетесь ли вы вести себя так, как подобает благородным гостям, с уважением к этому дому, его земле и хозяйке? Или намерены продолжать демонстрировать полное незнание элементарных правил поведения?! — произнесла я так громко, что меня услышали не только все в комнате, но и служанка Фиррузы д'Арлейн за дверью.

— Что?.. Ты заставляешь себя ждать, так с гостями не обращаются! Я — баронесса д'Арлейн! — женщина взвилась, тоже повысив голос, но я не смотрела на неё, сосредоточив внимание на лорде Тиу, который прямо сейчас осознавал что наш конфликт оказался намного, намного хуже чем он когда-либо ожидал.

— Воду вам подали сразу. Если вам что-то не нравится — уходите. Я вас не приглашала, это была просьба моего мужа, но он не предупредил меня, что гости не знают элементарных правил приличия.

— Да как ты смеешь…

— Миледи, пожалуйста, мы все слишком напряжены и говорим лишнее… — лорд Тиу попытался унять назревающий конфликт, но я прервала его.

— Уходите. Сейчас же, — ледяным голосом произнесла я, вставая и открывая дверь, показывая, что это не пустая угроза.

Это подействовало на Фиррузу д'Арлейн странным образом. Казалось, она до последнего не верила, что я действительно выгоню её. Она взглянула на лорда Тиу так, словно говорила «сделай что-нибудь», но он ответил ей взглядом, полным беспомощного сожаления, будто говоря: «вы сами это начали, я предупреждал».

— Я… желаю остаться, — произнесла Фирруза д'Арлейн, теперь уже отводя глаза.

— Если вы хотите остаться, поклянитесь именем Первородной, что начнете вести себя с благородством и достоинством, соблюдая хотя бы минимальные правила приличия, — бросила я громко, прекрасно понимая, насколько унижают её эти слова.

При её же слугах. Несомненно, после этой поездки их уволят за то, что были свидетелями унижения своей госпожи.

Наши взгляды встретились, и я увидела это.

Ненависть.

Чёрную, густую, удушающую ненависть. Она сквозила в напряжённой челюсти, резко очерченных носогубных складках, раздувающихся ноздрях и, больше всего, в её глазах.

Свекровь могла бы уйти; её план вполне мог быть приведён в действие и без её присутствия. Но ей хотелось видеть мой крах собственными глазами — тот миг, когда меня, сломленную, сокрушённую, закуют и уведут на глазах у тех, кто приветствовал меня с уважением при въезде в поместье. На глазах у тех, кто сейчас видел ее унижение.