А затем его губы накрывают мои — горячо, безжалостно. Он целует жадно, требовательно, сразу же умоляя раскрыть губы своим языком, но через секунду что-то меняется.

Мозолистые, крупные мужские руки теперь держали моё лицо гораздо нежнее, а губы смягчились, окуная меня в водоворот диких ощущений. Он пил моё дыхание, иногда покусывая губу и оттягивая её, но делал это так горячо, сочно, нежно, но жадно, как у меня никогда не было. Его язык продолжал проникать между моих губ, требуя ответа.

Я просто растерялась. От невероятности этого поцелуя — такого умелого, чувственного, неожиданного. От своей собственной реакции. От острой, пронзившей меня электрической волны, что пробежала по спине, а затем разлилась лавой по венам, заполняя всё тело, делая его чудовищно чувствительным.

Это был он. Рей. Райлен.

Тот, с кем у меня был первый поцелуй. Тот, с кем мы когда-то, не понимая, что происходит и что мы делаем, осторожно изучали тела друг друга…

«Я не помню эту часть своей жизни. И не хочу помнить. Она меня не интересует.»

— Нет! — выдохнула я, тяжело дыша, с силой упираясь ладонями в его грудь, глядя в его шальные серые глаза, всё ещё полные тревоги, и влажные губы, к которым прилипла кровь.

Как же меня бесила собственная реакция.

Это всё потому, что так долго не было мужчины. Потому, что азарт битвы разжигает все инстинкты до предела.

— Нет, — повторила я.

— Конечно… Прости, не сдержался, — Райлен опустил руки мне на плечи — прикосновения, которые я позволяла раньше, но теперь они стали другими, почти успокаивающими. — Я был уверен, что ты серьёзно ранена. Почему ты вообще сюда сунулась?!

С величайшей осторожностью, словно я была на грани гибели, он помог мне подняться, в который раз внимательно осматривая, порой сжимая, будто боялся, что я могу исчезнуть.

— Вы должны вернуться, помочь остальным…

— Нет, — Райлен ответил так холодно и бескомпромиссно, будто даже не рассматривал этот вариант и не собирался его обсуждать.

— Я «вижу» их, я добралась сюда без единой царапины! Вы же сами видели! Из всех, кто здесь находится, у меня лучшие шансы, а остальным…

— Мне плевать, Элла, — перебил он меня, а потом, схватив за предплечье, потянул за собой — быстро, резко, не переставая осматриваться и вслушиваться в окружающие звуки. — Стоит тебе исчезнуть одной, без охраны, и я отправлюсь за тобой! Особенно если ты подвергаешь себя опасности.

Я едва не споткнулась от этих слов, набрала в грудь воздуха, чувствуя, как сильно хочу высказаться, но тут же подавила это желание. Он не был моим другом, с которым можно говорить открыто. От него зависело будущее моей семьи. Кто я такая, чтобы ему перечить? Даже с Иво я могла быть откровеннее.