— Что? — Райлен явно ждал моего ответа.

— Ничего, — покорно ответила я, чувствуя, как всплеск адреналина, что захлестнул меня в начале этой атаки, постепенно угасает, задавленный его присутствием и его стремлением ограничивать меня во всём, с чем он не согласен.

— Элла… — теперь ему не нравится уже моё молчание и покорность.

Вот что ему надо? Ему не нравится, когда я поступаю по-своему, и не нравится, когда я подчиняюсь.

— Элла, тебе не нужно волноваться о моей реакции. Ты можешь отвечать прямо, так, как разговариваешь с другими. Я не хочу быть ярлом, далёким от своих людей.

— Хорошо. Я считаю, что, учитывая вашу силу, неразумно бросать своих людей в опасности ради одной-единственной рабыни, от которой вы и сами не знаете, чего хотите, — спокойно ответила я.

— Поверь, я прекрасно знаю, чего от тебя хочу. Что же касается моих людей, то грош им цена, если они не способны справиться с кучкой безклановых разбойников. Им нужно привыкать действовать без меня.

Без него?! С чего бы это?

Райлен, посчитав разговор оконченным, вновь ведёт меня вперёд, но я резко останавливаюсь — я ещё не всё сказала.

— Оружие иных! Нужно забрать его, уничтожить. Вы сами видите, насколько оно опасно! — Я делаю шаг в сторону оставленных тел, надеясь заодно спрятать сгоревшее тело, но Райлен даже не дёргается — просто удерживает меня на месте.

А затем, к моему полнейшему изумлению, перекидывает меня через плечо, и у меня на секунду перехватывает дыхание. Когда я наконец прихожу в себя, обнаруживаю, что вишу вниз головой, беспомощная, как мешок с зерном.

Зато вниз по склону мы спускаемся за считанные минуты.

К счастью, перед тем как вернуться обратно, он всё же ставит меня на землю, но руки с моих предплечий не убирает. А, оказавшись среди своих, рявкает людям, чтобы они немедленно отправились за оружием иных и не смели возвращаться без всех пятерых.

***

Раненых было много, и по большей части они получили ранения от пуль — именно из-за атаки разбойников с оружием землян. Райлен был прав: с ближним боем воины справились и сами, без нашей помощи. Именно поэтому я не чувствовала особой вины, несмотря на то, что Густаву сильно досталось за то, что он не уследил за мной.

Во-первых, с Густавом я особо не дружила — наоборот, тихо злилась из-за того, что он ограничивал моё передвижение, иногда даже в таких простых вещах, как поход в туалет. А во-вторых, стрелков с самого начала следовало сделать приоритетной целью — воины не знали, как вести себя против них, и глупо подставлялись, просто из-за незнания.