Галин пожал плечами.

- Разве это плохо? – спросил Джим.

- Хорошо, - кивнул Галин. – Даже очень хорошо. Резать таким ножом мясо на кухне мало кто может себе позволить. Только у твоих соперников, не у всех, конечно, оружие будет лучше. С другой стороны, у тебя есть меч, с которым мало что может сравниться. Хотя Гефест не советовал им размахивать. Если только в крайнем случае.

- А когда настанет крайний случай? – спросил Джим.

- Когда очутишься на краю, - предположил Галин.

Теперь Джим стоял под дождем и смотрел на своих соперников. О качестве их клинков он сказать ничего не мог, хотя эфесы их мечей и рукояти топоров поражали изысканностью и блеском. Но главным было не это. У каждого из шестерых мерцал достигнутый им уровень на груди. У троих это было число десять. У двоих – двенадцать. У шестого, верхняя часть лица которого была перекрыта черной маской, на одежде переливалась алым буква «М».

- Мастер, - прошептал чуть слышно Джим и понял, что не может определить, боты перед ним или игроки.

В то же мгновение где-то высоко, наверное в портике под саваном, ударил колокол и ворота над лестницей начали медленно распахиваться. Мастер еще раз окинул взглядом фигуру Джима и со всем возможным презрением плюнул ему под ноги. Шестерка стала подниматься по ступеням.

- И вам не хворать, - прошептал Джим, выдержал паузу в несколько секунд и направился следом.

***

За воротами все было устроено именно так, как описывалось в мрачных сказках. Имелись тяжелые темные своды, присутствовала имитация средневековой кладки, а так же полумрак и факелы на стенах. Когда ворота за спиной Джима закрылись, это сходство стало поразительным. Он вытащил из-за пояса меч, взял в другую руку щит, привел его в рабочее положение. Стальной диск, похожий на стальную диафрагму шириной в фут, сейчас показался Джиму чем-то несерьезным. Понятно, что он его выручил в Золотом руне, но те его противники не пытались его убить. Или же не пытались его убить сразу. А вот эти… Кстати, где они? Через три десятка ярдов коридор впереди поворачивал направо и, кажется, из-за этого поворота донеслось то ли лязганье, то ли тяжелый удар. Или это показалось Джиму?

Он прислушался, но не услышал больше ни звука, шагнул в сторону и пригляделся к факелу. За те несколько дней, что Джим провел в Extensio, и которые теперь уже казались ему чуть ли не неделями, он привык к предельной реальности всего. Пожалуй, только Ганс Грубер и его выкормыш Гавриил слегка пошатнули это впечатление, да переходы через порталы, которые вроде бы не считались здесь чем-то удивительным. Но Саркофаг явно жил по своим собственным законам. Пламя на факелах колыхалось и даже одаривало теплом, но не коптило и, что было самым главным, ничем не питалось. Факелы просто торчали в кованных держателях. Трубок, по которым к ним мог бы подводиться газ, не существовало. Нагар на обмотках факелов не накапливался.