- Как же вы меня задолбали, господин барон, - устало пробормотал чиновник. – И этим вашим виртуозным владением канцеляритом – в том числе. Болезней пока в Extensio нет, но будут. Не волнуйтесь. И с вас слетит этот аристократический флер. Пооблупится позолота. Светобоязнью не отделайтесь. Старость появилась, появятся и болезни. Одно без другого не ходит, не сомневайтесь. Потом про болезни. Давайте сначала про вас. Никуда не уходите. В смысле, не сходите с поезда. Велика вероятность, что с вами захотят переговорить представители райской администрации. Событие чрезвычайное. Еще вопросы имеются?

- Пожалуй, - вспомнил Джим. – Почему мы пропустили товарняк? Ему нужно попасть в рай раньше нас?

- Неисповедимы пути господни, - ответил чиновник. – Однако наши пути учтены, сосчитаны и конечны. Товарняк идет перед нами, чтобы расчищать дорогу. Скоро начнутся горы. Собственно, мы уже в предгорьях. А горы – это тоннели, мосты и, самое страшное, камнепады. Или вы хотите в рамках присущих вам добродетелей совершить благодеяние и собственноручно привести дорогу в порядок? Поворочать валуны? У каждого свой груз и своя ноша, барон. Вы понимаете?

- Пытаюсь, - кивнул Джим. – А бронепоезд, вероятно, идет за товарняком для того, чтобы кое-кто не отказался от груза и не сбросил выделенную ему ношу? Или же существует опасность подрыва дороги и еще каких-то терактов? Я не ошибся?

- Вы удивительно прозорливы, барон, - буркнул чиновник, поднялся, изобразил сладкую улыбку и двинулся к выходу, открыв дверь, за которой его ждал мрачный и сонный проводник Норман.

- Спокойной ночи! – поклонился в спину чиновнику Джим.

- Доброго утра, - пробурчал тот в ответ.

***

Джим проснулся ближе к обеду. Не открывая глаз, прислушался к перестуку колес, нащупал овальное зеркало над постелью, подумал, что к его стеклу прикасалась пальцами Эмили, и вспомнил Фортуну, принявшую облик Эмили в метропоезде. Стиснул зубы и выгнулся, вытянулся, уперся ногами в бронзовые поручни, закинул за голову руки, соединил, сплел пальцы на затылке, сжал предплечьями голову и заныл, застонал как при зубной боли, которой не испытывал ни разу в жизни, и о которой знал лишь из книг. Где Эмили сейчас? Изображает проводника в одном из вагонов? Мечется официанткой между столами? Трудится у плиты? Или же едет в одном из купе экспресса? Что она использует для маскировки? Грим? Маску? Линзы на глазах? Черные очки? Или нет никакой Эмили, и полезет из нее при его, Джима, приближении что-то такое же бугрящееся и ужасное, как полезло из мистера Бенема?