- Вот и отлично, - присадил топором по квадратной голове выбравшийся из-под туши гном. – Может уже хватит?

- Угу, - пошатнулся от слабости и боли Джим. – Сказать, чтобы больше не подавали?

- Ты ранен? – подскочил к нему гоблин, чихая чужой кровью.

- Немного, - вздохнул Джим. – Сорваны поножи и кожа с голеней, сломано ребро, распорото плечо и рассечена кожа на лопатке. К счастью, не пропущен ни один удар хвостом, думаю, что шипы на хвостах ядовитые.

- Хорош! – замахал трибуне гоблин. – Хватит! Выше крыши! Заканчиваем!

- Так они тебя и услышали, - усмехнулся гном поднимая над головой топор, и вдруг выронил оружие, обмяк словно кукла и без сил осел на землю. И гоблин, который только что прыгал, повалился рядом.

- Проклятье, - прошипел гоблин. – Я словно лишился всех сил. Я не притворяюсь!

- Это Епифаний! – проскрипел зубами гном, с трудом поднимаясь на четвереньки. – На ноги, я, может быть, и встану, но топор в руке не удержу. Колдует!

Джим посмотрел на трибуну. Епифаний держал перед собой посох и что-то бормотал. Джим опустил взгляд на проход. Из него выбирались три силуэта. Это были Тюр, Рандгрид и Мексидол. Сомнительный однорукий бог, валькирия и ослепленный ненавистью эльф. Джим перебросил меч в левую руку и пошел им навстречу.

***

- Ну, - пошатываясь от потери крови, чувствуя боль во всем деле, спросил Джим после очередной короткой и кровавой схватки у гнома, который с трудом стоял на ногах точно между тремя мертвыми ограми и пятью зарубленными тварями из Выгреба. – Как я вам?

- Плохо, - проворчал гном.

- Плохо, - прошептал сидящий тут же на земле гоблин.

- Как? – не понял Джим. – Я же срубил Тюра...

Он оглянулся. Трое его соперников все так же стояли в полусотне шагов от него. За последние пять или десять минут, может быть, за последние полчаса, Джим уже несколько раз приближался к ним, сражал Мексидола, протыкал Тюра, оглушал валькирию, но вот же – они снова живы и как будто даже не ранены. Рандгрид размахивает пылающей плеткой. Мексидол, держит перед собой на предплечьях клинок. Тюр мрачно жонглирует мечом. Джим посмотрел на себя. От доспеха ничего не осталось. Одежда повисла клочьями вместе с кожей. Левое плечо обожжено плеткой и кожа с него снята до локтя. В груди тяжелая рана. В животе – тоже. И это еще не считая множества ран помельче. Почему же он все еще стоит на ногах? А этой троице – хоть бы что.

И почему он уже в который раз подряд оказывается возле гнома и гоблина?

- Они в коконах! – прохрипел Джим. – Я их убиваю, а им хоть бы что. Даже прикрученный кем-то, может быть, именно Оливией, я их убиваю, а им хоть бы что. Они оживают! Они в коконах! Как Патрокл!