– Как ты это сделал? – спросила я.

– Это не по-настоящему, просто духи умеют наводить иллюзию. На самом деле я все еще седой и в белой одежде. Теперь я всегда буду в траурном цвете.

Я потянулась к нему и потрогала рукав красного ханьфу. Он казался вполне обычным и не походил на иллюзию. Потом я потрогала его волосы. Когда Вэйдун был с белыми волосами, они беспорядочно лежали у него на плечах, а теперь были собраны в гладкую прическу, которую не отличишь от настоящей.

– Ну хватит, – возмутился Вэйдун, шлепнув меня по руке. – Я тебе не цирковая обезьянка.

– Мне же интересно. Все выглядит очень реально.

– Тебе кажется. Я обманываю все органы чувств.

– Невероятно. – Я хотела потрогать его еще, но Вэйдун так на меня посмотрел, что желание сразу отпало.

– Ты должен показаться перед народом, – невозмутимо напомнила Мэй. – Сегодня после обеда выйдешь к воротам дворца и скажешь пару слов. Нужно, чтобы все убедились в том, что ты жив и здоров.

– Ладно. Пусть пока думают, что я жив. А потом, когда я уйду жить на Гору духов, ты объявишь, что я умер. Хочу уютную гробницу, без помпезности. И чтоб там не было ловушек, а то забирать с собой на тот свет я больше никого не хочу.

Мэй стиснула кулаки и напряглась. Разговор о гробнице для Вэйдуна явно ее разозлил, но она промолчала, чтобы не ссориться с братом.

– Ну и давайте хоть помянем меня, – сказал Вэйдун. – Я ведь вчера все-таки тоже умер.

Он разлил новую дорожку вина и, выжидающе поглядев на нас, выгнул бровь:

– Не уважаете мертвых?

Я не понимала, серьезно он или издевается.

– Отвратительно! – воскликнула Мэй, бросив в него лист салата. – Для тебя это, что ли, шутки?!

Вэйдун прыснул.

– Ладно, ладно, – сказал он, сдаваясь. – Я не удержался.

Мэй очень разозлилась и еще долго скрежетала зубами.

Я тоже не была в восторге от этих шуток, и настроение у меня так испортилось, что даже еда оказалась не в радость.

Подготовка к выходу на люди заняла все утро. Решено было, что я выйду вместе с Мэй и Вэйдуном как их названая сестра. На опасения по поводу того, что враги могут узнать во мне погибшую принцессу Алтан-Газара, они сказали, что меня накрасят так, что я сама себя не узнаю. Так и вышло. Служанки подготовили красное платье, соорудили сложную прическу с кучей золотых заколок, а с помощью румян и пудры нарисовали новую линию скул, из-за чего мое лицо стало казаться у́же, чем есть на самом деле. Узнать меня мог только тот, кто был со мной близко знаком. Например, Туган. Когда он зашел в комнату, чтобы пожелать удачи, мой вид его не сильно удивил.