Теперь же, с полным желудком после ланча, который она совсем не помогала готовить, Хюльда сидела на диване-подоконнике у многопанельного окна и смотрела, как ее племянники и зять бегают во дворе, а пестрые оранжевые и красные листья кружатся возле их ног. Уже было достаточно холодно, чтобы надевать шапки, шарфы и перчатки, и деревья стояли полуобнаженные, но солнце оставалось ярким. Поправив очки, Хюльда улыбнулась этой картинке, снова почувствовав тоску и немножко грусть. Но это уже становилось для нее нормой.

– Мисс Ларкин? – Единственная служанка сестры, мисс Кентербери, подошла к ней, держа под мышкой метлу, а в руках – сверток в коричневой бумаге. – Это только что пришло для вас.

Хюльда моргнула.

– Для меня? – Кто вообще знал, что она здесь? Только у Миры был адрес. Это такое извинение? – Спасибо.

Она положила сверток – на ощупь как книга – на колени, и мисс Кентербери отошла в сторонку, оставив ее в относительном одиночестве.

Развернув бумагу, она обнаружила, что там не книга, а стопка листков, исписанных знакомым почерком, и сверху записка:

Хюльда, Я подумал, вы захотите узнать конец. Искренне ваш, Мерритт Фернсби

Хюльда,

Я подумал, вы захотите узнать конец.

Искренне ваш,

PS: Сэди Стиверус очень добрая и слишком плохо хранит секреты, чтобы водить с вами знакомство.

PS: Сэди Стиверус очень добрая и слишком плохо хранит секреты, чтобы водить с вами знакомство.

Хюльда улыбнулась, хотя, если честно, ей хотелось бы, чтобы записка была подлиннее. Она прочла ее еще раз, медленнее, и положила рядом с собой на сиденье окна. Листки в ее руке продолжали историю с того самого момента, где Мерритт остановился, когда читал ей вслух, пока она оправлялась после первого нападения Сайласа Хогвуда. Ее удивило, что он так точно запомнил место.

– Вот и он. – Она вертела в руках усыпанный рубинами крест, золото блестело в свете свечи. – Красное Спасение. Священник присел на корточки в своей не по размеру большой рясе, устраиваясь поудобнее. Его лицо озарила теплая улыбка, напомнившая Элиз об отце. – Я уже давно не слышал этого названия. Уоррен нагнулся, поднимая лупу. – Но вы знаете, что это, верно? Выражение лица священника не изменилось. – Ага, знаю. Я многое позабыл, но это знаю. – Наверное, стоит целое состояние. – Уоррен протянул руку, и Элиз положила распятие ему на ладонь, как новорожденное дитя. – Я прямо вижу, как он может осчастливить кого-нибудь. – Тогда ничего вы не видите. – Отец Чаммингс цокнул языком. – Вы знаете латынь? – Я знаю, – отозвалась Элиз. Он наклонил голову. – Тогда прочтите надпись на задней стороне, дитя. Вслух, для вашего напарника.