Индеец едва успел переступить порог зала, как из-за громоздкого дубового шкафа на него обрушилась туша в полушубке.

Манфилк старший!

Его удар, больше похожий на удар кувалдой, пришёлся по запястью индейца с ошеломляющей силой. А второй рукой Джордж выбил «Винчестер» из занемевших пальцев. Оружие с грохотом упало на дощатый пол и закатилось под диван. Боль, острая и жгучая, пронзила руку Мато, но он лишь стиснул зубы, отскакивая назад в боевую стойку.

— Ха! Вот и ты, сопляк! Это хорошо! Разорву тебя своими руками, — ухмыльнулся Манфилк.

А в ладони Мато возникла длинная полоса закалённой стали — охотничий нож с рукоятью из пожелтевшей лосиной кости. Подарок покойного отца. С этим ножом по здешним лесам бродил и его дед.

Индеец не бросился слепо в атаку. Он пошёл по кругу, превратившись в сгусток напряжённых мышц, выискивая слабину в защите громилы. Ему показалось, или убийца слегка приседает на одну ногу? Может, его ранили в той ночной перестрелке у завода?

Манфилк, тяжело дыша, попытался вскинуть висевшую на ремне винтовку. Но индеец был стремителен, как рысь. Мато нырнул в сторону, с замахом ножа уходя с линии огня, и его лезвие бритвой рассекло рукав толстого полушубка. По ладони душегуба-сектанта потекла красная струйка. Джордж взревел от ярости и боли. Он отступил, задев прикладом небольшую этажерку. Та с грохотом рухнула, засыпав пол осколками посуды.

В комнате, заставленной мебелью, «винтовка-весло» громилы оказалась очень неудобной. Индеец бросился вперёд, и здоровяк чудом увернулся, отбив цевьём выпад ножа.

На миг в маленьких глазках Манфилка мелькнуло осознание. С животным рыком он отбросил оружие и выхватил из-за пояса свой нож. Клинок был похож скорее на тесак мясника: массивный, с широким клинком, идеальный для рубки, а не для фехтования.

— Грязный мохок!

Танец смерти закрутился посреди зала. Снаружи трещали выстрелы, но здесь пела только сталь. Джордж рубил, как дровосек — мощно, топорно, сжигая силы. Он проломил лезвием дверцу шкафа, пытаясь дотянуться до Мато. Индеец был его тенью. Он не блокировал удары, он их уводил, отступал, заманивал. Его нож работал как скальпель: быстрый тычок — и на щеке Манфилка распустился красный цветок; молниеносный взмах — и на его предплечье появился глубокий порез.

— Я выпотрошу тебя, червяк! — взревел сектант.

Мато видел, как тяжёлое дыхание противника сбивается, как его движения становятся все более грузными. Джордж нанёс очередной удар, в который вложил всю злость…

Но там, где мгновение назад стоял мохок, оказалась пустота, а тесак с глухим стуком вонзился в косяк двери. Громила рванул его, пытаясь высвободить клинок, но сталь засела намертво.