– Я сказал тебе, почему она мертва. И ты не глупая, так что, должно быть, спрашиваешь, зачем я тебе это показываю, – снова улыбаясь, он заставляет меня отступить на шаг назад.
– Я сказал тебе, почему она мертва. И ты не глупая, так что, должно быть, спрашиваешь, зачем я тебе это показываю, – снова улыбаясь, он заставляет меня отступить на шаг назад.
Мои ноги хлюпают в грязи на краю могилы. Похоже, тапочки слетели, когда я карабкалась наверх.
Мои ноги хлюпают в грязи на краю могилы. Похоже, тапочки слетели, когда я карабкалась наверх.
– Конечно же, чтобы преподать тебе урок. Ты заставила эту кошку ослушаться меня. Ты выставила меня дураком.
– Конечно же, чтобы преподать тебе урок. Ты заставила эту кошку ослушаться меня. Ты выставила меня дураком.
– Нет. Я обучила ее командам на…
– Нет. Я обучила ее командам на…
Его хватка оборвала мои слова, мое дыхание. Глаза наполнились слезами, и я пытаюсь отдернуть прочь его руку.
Его хватка оборвала мои слова, мое дыхание. Глаза наполнились слезами, и я пытаюсь отдернуть прочь его руку.
Бесполезно.
Бесполезно.
Я сильнее впиваюсь пальцами. Когда и это не удается, я использую ногти.
Я сильнее впиваюсь пальцами. Когда и это не удается, я использую ногти.
Он даже не поморщился.
Он даже не поморщился.
Насупившись, он нависает надо мной – глаза сверкают, когда его пальцы впиваются в мою плоть.
Насупившись, он нависает надо мной – глаза сверкают, когда его пальцы впиваются в мою плоть.
– Как и своенравная кошка, своенравная девушка – опасность для семьи. Ты же не собираешься доказывать, что ты своенравная, да, Кэтрин?
– Как и своенравная кошка, своенравная девушка – опасность для семьи. Ты же не собираешься доказывать, что ты своенравная, да, Кэтрин?