– Честно говоря, я была бы только рада, если бы стала вдовой. Все было бы проще. – Я никогда раньше не признавалась себе в этом, хотя мне часто снились сны, в которых из чужой страны приходило сообщение о смерти Робина. Худшей частью этих снов было пробуждение. – Но я не вдова. И я позволила тебе думать обратное, потому что я до сих пор нахожусь в этом браке не по своей вине. Мое сердце не принадлежит ему.

Оно принадлежит тебе. Но как я могу сказать это, когда он продолжает смотреть на меня с таким холодным безразличием: передо мной был скорее незнакомец, чем тот, который заботился обо мне.

Поэтому я сглотнула и сказала самое близкое к этому, что могла:

– Я не лгала, когда говорила, что я твоя. – Мой голос надломился, и из глаза вырвалась бестолковая слезинка.

Складки между его бровей смягчились, став менее сердитыми и более… растерянными? Или, быть может, грустными? Он поймал слезинку костяшкой пальца, и нежности в этом касании хватило, чтобы разбить одну жизненно важную часть меня.

Но я не хотела, чтобы он жалел меня, потому что я плакала. Я хотела, чтобы он понял. Я хотела, чтобы он по-прежнему хотел меня. Нижняя губа задрожала, и я прикусила ее, вопросительно взглянув на него.

Он долго смотрел на меня: сияющая глубина его глаз скрывала в себе столько же тайн, сколько и луна. Наконец он выдохнул, опустив плечи, и во мне затеплилась надежда.

– Ты по-прежнему замужняя женщина, – его рот, подбородок и плечи напряглись, а серебристые глаза стали такими же далекими, как луна. – Ты не можешь быть моей.

Я впилась ногтями в ладони, чтобы держать себя в руках, – боль в груди была невыносима.

Он отстранился, и складки между его бровей снова стали резкими.

– И все, что я сказал вчера вечером, – правда. Я видел, как ты смотрела на меня, когда обо всем узнала. Я знаю, что ты теперь обо мне думаешь.

До боли сжав челюсть, я покачала головой.

Но он кивнул.

– Я решил, что моя королева важнее моего отца. Я променял его на свое положение при дворе. – Он наклонился ближе, слегка ухмыльнувшись уголком рта, словно он жалел о том, что принес плохие новости. – Я знаю, ты хочешь, чтобы это было ужасным недоразумением. Я знаю, ты хочешь, чтобы я в тайне оказался каким-то героем. Но я же говорил тебе, что есть истории, в которых я злодей.

И где была ложь? Разве она могла спрятаться среди этих и тех слов, что он произнес вчера?

Я перетасовала все его слова, а когда ничего не нашла, готова была разорвать каждое из них. Отчаяние сдавило горло.

Он больше не хотел меня. И как бы это ужасно не звучало, это было даже хорошо, потому что он оказался не тем, кого я знала… или думала, что знала.