Но тут послышался голос:

– Тебе никогда не выиграть, Мора из Винбрука. Но ты все еще можешь попробовать спасти свою мать.

Этот голос запустил по телу волну ненависти. Карта в заднем кармане накалилась и снова настойчиво потребовала внимания, словно предвещала, что я собиралась сделать. Я бросила последний взгляд на Ратбоуна. Он держался прямо, несмотря на незажившую рану на боку.

Затем передо мной открылся портал. Лицо Миноса сверкнуло на другом конце, и он утащил меня во тьму.

***

Внутри было темно, пока он не распахнул дверь. Кто-то толкнул меня сзади, и свет на мгновение ослепил, но я сумела поймать баланс и не упасть лицом в пол. Я обрадовалась маленькой победе, но его приторная улыбка снова показалась в поле зрения, и радость тут же забылась. Язык отяжелел ругательствами, и я машинально попятилась. Но деваться было некуда: спина уперлась в чью-то грудь.

Пахло железом, по́том и воском.

По периметру зажглись свечи. Зрение не сразу адаптировалось к освещению, но как только картинка сфокусировалась… Я поняла, что это место было мне знакомым. Темница.

Темница из видения, которое показали голоса в Покрове.

В горле застрял крик.

– Проснись и пой, Тамала! – произнес Минос так, словно кто-то наступил ботинком на разбитое стекло.

Я надеялась, что его голос стал хриплым после изнурительной ночи, а не от предвкушения большой победы. Потому что, видят небеса, от меня Минос ничего не получит.

Артефакт в его присутствии будто зашевелился внутри карты. Я шлепнула себя по ягодице, и это вызвало у здоровяка-охранника озадаченный вид. Мысленно я попросила карту вести себя тихо.

Во что превратилась моя жизнь…

– Дочь пришла тебя навестить, – приторно сладко пропел король Дома крови.

Когда Тамала не ответила, он отпер дверь и толкнул ее внутрь ногой. Первыми зашли его гвардейцы, и я обрадовалась, что он боялся мою маму. Он должен был бояться нас обеих.

Мама вышла из тени темницы, таща за собой тяжелые цепи. Ее руки и стопы почернели от грязи, а раны на коленях и щеке, кровь на которых успела запечься, никто не удосужился обработать.

Мы радостно закричали одновременно.

– Мама!